– Оригинальная прелюдия, да? Вот увидишь, ты еще будешь умолять меня побыстрее…
– Спорим?
– На желание без ограничений? Идет!
Предрассветный туман окутал остров плотным одеялом, из-под которого едва выглядывала голова Медвежьей горы. По волнам, острым, как ребра стиральной доски, скользила моторная лодка. Пастырь держал руль крепко, таращась одним глазом на острые черные пики, которые торчали над толщей воды точно зубья расчески. Из-под белой повязки, скрывающей второй глаз, расходились уродливые щупальца шрамов.
– Предвечный, проведи, – пробормотал он, сбавляя скорость, – если на то воля твоя. Протяни мне руку, укажи путь…
Ветер подул сильнее, проредив туман, открывая проход между двумя пиками.
Марк улыбнулся, кожа на обожженной щеке натянулась, треснула и пошла сукровицей. Охнув от боли, он достал из кармана изрядно замызганный платок, прижал его к щеке. Направив лодку между скалами, распахнул пальто шире, оголяя обезображенную ожогами грудь, вперился взглядом в вырастающий перед ним обрывистый берег. Волны разбивались о черные камни, елки свешивались с темных скал, точно им было тесно на острове.
– Куда бы тут пристать, – задумчиво пробормотал Марк. Вынув из кармана сложенный лист бумаги, развернул его.
Карта острова, распечатанная из интернета, была мелкой и схематичной. Обведенный красным маркером дом стоял у круглого, как монета, озера.
Это оказалось несложным. Один из прихожан работал в агентстве по регистрации и земельному кадастру, какие-то две недели – и он выяснил, где находится участок, принадлежащий Торнам.
Разумеется, зимой на Медвежий остров никому нельзя. Кроме разве что слуги предвечного. Ведь для него действуют совсем другие законы. Марк улыбнулся, и кровь снова выступила на его щеке.
Эльза ненавидела рассветные часы. Ночью по телевизору, который и так не баловал выбором программ, шли политические дебаты, а по второму каналу – магазин на диване. Однажды она едва не поддалась порыву заказать чудо-кашеварку, которая гарантировала отличный результат в руках любой хозяйки. Она прочитала целую полку любовных романов, и теперь ей стало казаться, будто она заранее знает их все.
Спасала музыка. Эльза открывала окна, ежась от морозной свежести, и мелодии, что рождались в кончиках ее пальцев, летели над черной гладью озера к самым звездам.
А еще музыка заглушала стук сердца Бруна.
Ночью она слышала его даже с первого этажа. Звериный запах отходил на второй план, оставался лишь будоражащий аромат крови, от которого клыки выпирали за губу, а в глазах темнело.
Эльза прошла на кухню, налила себе стакан томатного сока, выпила залпом. Подумав, взяла початую коробку и, сунув ноги в ботинки, вышла на крыльцо. Тьма в ее глазах бросила тень на искристый снег, сверкающую кромку льда на озере, делая все тускло-серым, будто покрытым пеплом. Сок застрял в горле куском холодного желе. Эльза прижала ладонь ко рту, быстро перевесилась через перила, и ее вырвало. На снегу расплывалась уродливая красная клякса.
Эльза часто задышала, пытаясь успокоить голод, раздирающий внутренности. Ее желудок требовал крови. Горячей, соленой, одуряюще вкусной. Зачерпнув снег с перил, Эльза брезгливо отерла губы. В глазах плясали мушки или… Она прищурилась, пригляделась…
– Брун! – завопила Эльза и понеслась в дом, громыхая ботинками по ступеням. – Брун, проснись же! – Она потрясла его за плечи, не церемонясь, влепила ему пощечину. – В доме твоего брата кто-то есть.
Пастырь, вынув из кармана отмычку, вскрыл замок, крадучись, вошел в спящий дом. Тонкий синий луч фонаря скользнул по стенам, выхватил фотографию семейной пары с лопоухим мальчиком между ними. Доска скрипнула под ногой Марка, и тот замер. Тишина. Неужели эта ниточка оборвалась? Не может быть! Предвечный вел его сюда, подбрасывая подсказки, помогая. Это все не простое совпадение! Выключив фонарик, он спрятал его в карман. Глаз привык к темноте, второй ныл и чесался, будто в него попала горсть песка. Хотя его после пожара не было вовсе. Ничего. Бальтазар тоже не был красавцем, его считали юродивым, не в силах осознать божественную суть, что крылась в нем до поры. Они с предвечным похожи.
Марк вынул из кармана пистолет, во второй руке зажал шприц. Он осторожно открыл ближайшую дверь, заглянул – пусто. Распахнул вторую, третью.