Людоед,

Жан всмотрелся в изображение и улыбнулся.

– Это ободок. Я ему подарил. Это мое хобби. – Он показал на рамку, потом ткнул пальцем в шкатулку. – Я вырезаю по дереву. Вот видишь? – Он схватил Мишу за руку и приложил к рамке. – Чувствуешь?

Леонов неуверенно кивнул.

– Орнамент какой-то?

– Орнамент? – по-бабьи взвизгнул Жан. – Это же мой знак!

Михаил взял у Федотова рамку и посмотрел на гладкую выпуклость наверху, по центру. Точно такой же знак он видел и на деревянном ободке.

– Это буква Ж. Жан.

Точно. Так он и думал. Это могли быть инициалы, но только не убитого, а мастера.

– А Жоржу я даже вырезал двойную Ж. Понимаешь? Наложенные друг на друга. Означает: любовь навсегда.

Леонов понял, кто такой Жорж. В голове начали складываться пазлы.

– За что вас избила старушка Болюта?

– Тише-тише, космонавтик. – Жан задергал ручками, как игривая собачка лапками. – Для начала – кто такая Болюта? И что значит – избила?

– Болюта – это пенсионерка из Мамонова, которая…

– Ах, эта! Слушай, капитан Леонов. Эта бабка просто хулиганка какая-то. Арестуй ее, пожалуйста.

Пазлы встали на свои места, но картинка была все равно неясная, мутная, будто он смотрел на нее сквозь матовое стекло.

– Вот посмотри на это. – Жан задрал рукав, показывая Леонову костлявые локти. – Синяки до сих пор не сошли. Она напала на меня. Как коршун, старая выдра…

«Будь она молодая, – подумал Миша, – она б тебе руку сломала».

– Из-за чего у вас произошел конфликт?

– Она назвала меня, – Жан понизил голос и собирался наклониться к Михаилу, но тот резко отстранился. – Она сказала, что я голубой.

– И все?! Голубой?