Людоед,

Девушка вытаращила глаза. Но не испугалась. Ему даже захотелось ее ударить. Она все еще заигрывала с ним, не понимая, что она уже в его игре. И правила в ней известны только ему.

– Там выпивка, – подзадорил он.

Хотя знал, что выпивка ей не нужна. Ей нужен секс. Получается, что он ее и не обманул вовсе.

– Далеко еще? – спросила девица, когда они подошли к лестнице, ведущей в подвал.

– Уже пришли.

Он толкнул ее к ступенькам. Она рухнула на колени и вскрикнула, совсем слабо – даже местную живность не распугать. А ее здесь предостаточно.

Девица попыталась встать, но он был начеку. В два шага спустился к ней и ударил арматурой по голове. Нагнулся, подсунул два пальца под голову и нащупал артерию. Пульс был. Он не хотел убивать ее сейчас. Ему хотелось поиграть. Он выпрямился и выглянул через парапет лестницы. Улица была пуста.

Огромные пальцы ощупали края двери и наткнулись на проушины. Совершенно пустые проушины. Шансы на то, что дверь была не заперта, и на то, что закрыта на внутренний, ригельный замок, были равными. Он дернул дверь за металлическую скобу-ручку. Она подалась совсем чуть-чуть. Он просунул в щель арматуру и надавил.

Потом затащил девушку в пропахший сыростью подвал. Он едва различал предметы, но хорошо слышал и ориентировался. Его предположение, что живность разбежится при первом появлении человека, не оправдалось. Крысы не боялись людей совершенно. Они сновали из угла в угол и беседовали между собой на своем крысином языке. Присев, он выбросил вперед руку, схватил… И тут же почувствовал острую боль. Но руку не разжал. Улов был что надо. Толстая крыса верещала и пыталась вырваться, била хвостом по предплечью с такой силой, будто у нее из задницы росла змея.

Не раздумывая, он поднес крысу к лицу, взял извивающийся лысый хвост в рот и сжал зубы. Рот наполнился кровью. Он выплюнул ее вместе с обрубком хвоста. Слушая визг зверька, подумал, теряют ли сознание грызуны. Если да, то лучше бы этой твари его потерять. Иначе ее визг соберет здесь если не людей, то кошек точно. А он их не уважал.

Кошки – это проститутки животного мира. Они ластятся, они всем рады, а получив свое, убираются восвояси. Шлюхи.

Шлюха у его ног зашевелилась. Он вгляделся в черный силуэт. Нет, лежит неподвижно. Возможно, ему показалось. А может, она хочет его обмануть. Ложь – это ее жизнь; пока она жива, она будет лгать, изворачиваться. Но у него в руках был неплохой «детектор лжи». Визжащий от боли, разъяренный «детектор лжи».

Он опустился на колено перед девушкой, оттянул пояс ее джинсов и сунул туда руку с беснующейся тварью. Отпустил и придавил рукой. Он почувствовал, как тварь набросилась на нежную кожу девушки. О чем она ему тут же и сообщила. Девица завизжала и попыталась сбросить с себя и его руку, и тварь, впившуюся ей в промежность.

Он ударил ее по лицу, и она замолчала. Крыса продолжала жрать обездвиженное тело. Он ударил девушку в пах, оглушив копошащуюся там тварь. Когда крыса затихла, он достал влажное от крови тельце и бросил на пол. Встал и с силой наступил на крысу. Под ногой хрустнуло, чавкнуло и стихло.

Женщина у ног застонала. Пора и с ней заканчивать. Он подошел и ударил ее по лицу ногой, потом еще раз и еще. Он не сомневался, что девушка умерла, но решил все-таки внести последний штришок. Он раздел ее, сложил одежду на ее животе и поджег. Пламя охватило вещи, лизнуло кожу…

У выхода он обернулся, чтобы убедиться в ее смерти. Мертва. Огонь не хуже зубов грызуна мог привести в чувство. Если, конечно, эти самые чувства вообще когда-то были. Он улыбнулся и направился к парку, погрузившемуся во тьму.

3

Виктор Ильин вошел в подвал, переступив через раздавленную тушку крысы. Тусклая лампочка над дверью едва освещала помещение вглубь на пару метров. Вся трагедия разыгралась именно здесь.

– Смотри-ка, какое нам тут послание пришло, – Гринько подошел к Виктору, размахивая пакетиком для вещдоков.

– Что это? – спросил Ильин, хотя уже догадывался.