Людоед,

– Ну, как она накликала-то на себя беду?

– Она говорила…

Все. На этом дело застопорилось. Не было в этом «стогу» никакой иглы. На все последующие вопросы тетки как одна отнекивались, отвечали односложно, и это не продвинуло Мишино расследование вперед ни на шаг.

Миша оглянулся на магазин. Если и там ничего, придется ходить по улицам и стучаться в каждый двор. Он направился к палатке.

В тесноте, да не в обиде – прямо в точку об этом магазине. Миша протиснулся мимо холодильников к прилавку.

– Я так и знала, – услышал он приятный женский голос.

– Что? – спросил Михаил, ища глазами говорящую.

Женщина выглянула из-за стеллажа в конце павильона.

– Федюнька не виноват.

– А кто виноват? – спросил Михаил, думая о том, кто такой Федюнька.

Женщина вынырнула из «кармана» между стеной и стеллажом и скользнула к прилавку напротив Леонова.

– Тут, надо понимать, убийца разозлился на тетку Лизу.

– Та-ак, – протянул Миша. Пусть это не то, что он хотел услышать, но зерна от плевел можно отделить и потом.

– А разозлиться на нее мог только Ванька Федотов.

– Почему?

Кто такой Ванька Федотов, Миша тоже не знал, но, чтобы не сбить со следа Аниськина в юбке, Миша задавал наводящие вопросы.

– Они повздорили с теткой Лизкой в прошлый четверг. Поорали здесь да за волосы друг друга потрепали. Тетка Лизка ого-го. – Женщина сжала кулачок и помотала им перед лицом Леонова. – Она, знаешь, огород по осени под лопатку… Сына жалела. Он болеет у нее.

– Так что там с Ванькой? – Миша вернул деревенского детектива к следу.

– А что с Ванькой? Потаскала она его по магазину, да и сбросила с крыльца лицом в грязь.

Миша задумался.