– Смерть наступила месяц назад.
– А месяц назад у нас было что?
Ильин поднял голову и отложил карандаш в сторону
– Лето.
– Значит, человек вышел из дому в дождливую погоду?
– Да, конечно. Проверь. – Майор снова взял карандаш, пододвинул к себе лист бумаги и начал что-то черкать на нем. – Скорее всего убитый из ближайших сел. Обращений о пропаже за последние пару месяцев – ни одного. Местные ничего не знают. Черт! Может, дачник? Что-то должно его с этими местами связывать!
– А помнишь, у него в волосах была какая-то странная херь, деревянная?
– Гребешок, кажется, – пожал плечами Ильин.
– Необычная вещица. Может, она что подскажет?
– Хм. Там еще буква какая-то была вырезана. Не то «Ж», не то «К» с зеркальным отражением.
Леонов кивнул.
– Инициалы. Либо владельца, либо производителя. Можно по этой феньке попробовать…
– Давай, пробуй. Завтра с утра и начни. – Виктор снова что-то черкнул на листке. Он тоже хотел нарисовать найденную на месте преступления руку, но получалось что-то кривое и непонятное.
Миша Леонов подошел к столу, глянул на рисунок майора и улыбнулся.
– Черт! – Виктор отбросил карандаш и смял листок с неудавшимся рисунком. – Как это у тебя выходит?!
– Не знаю, – пожал плечами Леонов. – Обычно бог дает какой-то дар взамен чего-то. Я боюсь узнать, что именно он забрал.
– Дает взамен чего-то, – прошептал майор, когда Леонов вышел и он остался в кабинете один.
Ильин был уверен, что, забрав у него счастье, бог позабыл дать что-то взамен. Забыл. Или же Виктор Ильин просто не заслужил ничего, кроме упреков женщины, которую любил, которую любит и, наверное, будет любить всегда.
Он любил приходить в парк вечером. Отдыхающих меньше, и выбор проще. Теперь он видел их повсюду. Их – заблудшие души. Вон две проститутки, а вот и «голубчик». Он посмотрел в ту сторону, где парень на скейтборде отталкивался и катился, по-женски повиливая бедрами. Точно – «заднеприводный».