Мы здесь

– Это хорошо, – заявила медичка.

Она устроила мне беглый осмотр, а затем велела, чтобы я следил за ее пальцем, которым она прочерчивала у меня перед глазами различные линии. После этого сиделка удалилась по своим делам, судя по всему, довольная, что я не так близок к смерти, как того заслуживаю.

Последнее, что мне помнилось перед тем, как я очнулся в больнице, – это уход Райнхарта, который я видел с уровня плинтуса. Он не тыкал в мою сторону пальцем, не орал напоследок что-нибудь вроде: «Ты меня попомнишь, сука!» Ребята, которые это практикуют, просто понасмотрелись боевиков, а потому их угрозы – это что-то вроде мышц, накачанных в спортзале: с виду внушительны, но без стали, которую дает только закалка реальной жизни. Я теперь уныло понимал, что Райнхарт свою выучку получал от людей, которые заботились не о понтах, а о том, чтобы враг был повержен, причем быстро и жестко. Ничком на землю или под нее. Смягчился он, понятно, только потому, что такому, как он, хватило сметки не доводить дело до убийства на глазах у полусотни свидетелей. Хотя довести начатое до конца он был бы ох как не прочь! Но только в тихом месте.

Сестра Марио «Скорой» дожидаться не стала и домчала меня в «Бельвю» сама – через двадцать кварталов. Это было уже после того, как Джимми с Пауло проволокли меня между столиками с зачарованно застывшей публикой и погрузили на заднее сиденье ее машины. Об этом она мне рассказала, когда я в первый раз ненадолго пришел в сознание. Она также сообщила, что дозвонилась до Крис и что врачи сказали: умереть я, возможно, не умру. Так что ей пора обратно: на работе дел невпроворот, да теперь еще – вот ведь незадача! – народу прорва, а в ресторане на одного официанта меньше. Ну и, понятно, больничные счета я оплачиваю сам.

Когда я очнулся снова, Крис была рядом. И, по счастью, на третий раз тоже.

– Где ты была? – приподнимаясь на кровати, спросил я.

– Потом расскажу, – ответила она. – Тут… Короче, там вон парень, который хочет с тобой поговорить.

Из своего полусидячего положения я увидел, что в дверном проеме стоит человек. Чутье подсказывало, что мы здесь не одни, только из-за слабого света в коридоре мне трудно было разглядеть, кто там.

– Вы кто? – спросил я.

Вместо ответа человек подошел и, встав у изножья кровати, протянул бумажник с удостоверением: департамент нью-йоркской полиции, детектив Рол Брук.

– Понятно, – сказал я. – Чем могу?..

– Можете. Рассказать мне о происшедшем.

– Да вот, побили.

– Это, сэр, видно уже с десяти метров. Я-то рассчитывал, вы мне все изложите более-менее в деталях.

– Их нет.

– Ах, вот как… Имя ваше свидетель нам назвал, так что я его у вас выпытывать не буду. А просто попрошу объяснить, что привело вас к такому, э-э… выяснению отношений с мистером Райнхартом?

– Личное.

– Ах, личное, – кивнув, повторил детектив. – Хочу вам сказать, мистер Хендерсон, что личность вашего обидчика нам знакома. Вы не первый, кто с его стороны подвергается такому обращению. Только вы, хочу сказать, в сравнении с ними еще легко отделались.

– Чем-то я ему, как видно, не угодил. Он пришел в ресторан, где я работаю, и на меня набросился. Вот, собственно, и все.

– Если вы его знаете, – вставила реплику Кристина, – то почему не арестуете, да и дело с концом?