Мы здесь

Мимо прошел какой-то отец, за палец которого держался ковыляющий двухлетка, – один не спеша выгуливал другого. В отдалении тусовалась гомонливая стайка каких-то молодых людей, судя по виду, студентов. По другую сторону на скамейке чопорно сидела пара в деловых костюмах. И вместе с тем здесь чувствовалось что-то еще. Нечто подобное я, кстати, недавно испытывал в той церкви. Ощущение стороннего присутствия, призрачно населенных пространств, которые нельзя назвать пустотами. В нашу сторону, потешаясь, судя по всему, над путеводителем, брели две смешливые японки. Как из ниоткуда возник какой-то бегун и пропыхтел мимо, пахну́в жарким запахом кожи и оставив за собой шлейф самодовольства. Слышался шелест транспорта и невнятное журчание голосов, но как будто далеко-далеко, словно их от меня отделяла преграда.

– Улавливаю что-то, – проговорил я. – Но что именно, не пойму.

– Церковника я потеряла на другой стороне Бродвея, – сказала мне Кристина. – Решила на всякий случай поглядеть здесь, а…

Я кивнул, не желая развеивать атмосферу.

– Попробуй вон там, – Крис кивнула на аллею. – Я начала это ощущать в том месте.

Я пошел в указанном направлении, чувствуя в себе раздрай со своими ощущениями: то ли верить им, то ли нет.

– Тихо, – шикнула вдруг моя подруга. – Глянь.

Она цепко смотрела на один из травянистых участков, большой сорокаметровый пятак возле Парк-авеню.

На его краю стоял тот священник. Он был занят разговором с женщиной, по виду ну просто очень похожей на ту, которую мы потеряли во время слежки за Кэтрин.

– Это она, – жарко шепнула Кристина. – Боже мой, ты был прав! Это ведь та самая женщина?

– Все может быть. Попробуй-ка подойти к ним ближе.

Моя подруга проворно и тихо пошла по дорожке. Я тронулся следом в том же направлении, стараясь держаться вне поля зрения священника.

Минуту спустя Кристина вынула руку из кармана и украдкой сделала жест: большой палец кверху, рука вытянута вдоль бока. Я это истолковал как то, что женщина рядом со священником и в самом деле была той самой особой. Что бы это значило? И зачем она сейчас здесь, разговаривает в парке со служителем церкви?

У следующего пересечения Крис замедлила шаг, давая мне возможность себя нагнать.

– Это точно та женщина, – прошептала она.

Я пригляделся как следует. Рослая брюнетка. Угольно-черный плащ с высоким воротником, снизу и на рукавах отороченный черным шелком. На свету он смотрелся несколько поношенным. Под плащом – платье тускловато-красного бархата, с кремовой оторочкой возле шеи.

Слегка особняком недалеко от нее и священника стояли еще двое. Вернее, стоял один – неброской внешности шатен лет тридцати, и о чем-то говорил со своим собеседником в джинсах и белой рубашке, который вел себя несколько странно: при разговоре нарезал медленные круги. Из них двоих он был заметней – выше ростом, симпатичней, – но тот, первый, почему-то казался более… достоверным, что ли.

Я перевел с них взгляд на священника и удивленно понял, что то же самое можно сказать и про него. Был он, как говорится, без особых примет: лет под сорок, благообразен. В целом внешность вполне заурядная. В то время как его собеседница была грациозна и очень привлекательна. Но, как ни странно, взгляд непроизвольно останавливался именно на нем. Я намеренно попытался сосредоточиться на девушке, но опять же мой взгляд соскользнул на священнослужителя.

И вот они уже не разговаривают, а быстрым шагом расходятся.

– Бл-лин! – заметалась Кристина. – Что теперь?