– Не хотела тебе говорить, – скороговоркой защебетала Доун. – Хотела дождаться, пока ты приедешь. Ну да ладно. Тебе тут письмо из офиса Ральфа. А еще… Я тут проверяла баланс нашего счета. Так вот, пришел твой аванс.
– Уф-ф! – Внутри расплылась приятная истома. – Слава тебе, господи!
– Так что если задумаешь остановиться где-нибудь в отеле, то давай. Только сильно не шикуй – это мы с тобой как-нибудь вместе проделаем. В другой раз.
– Организуем! – хохотнул Дэвид, чувствуя разом и прилив облегчения, и некоторую вину за то, что честен с женой не до конца. – А ты чем думаешь заняться?
– Да уж чем-нибудь. Я тут… – Доун слегка замялась. – Может, я и не права, и рано это все… Но подумала: не заняться ли потихоньку обустройством свободной комнаты?
Литератор целую секунду не мог сообразить, о чем она: как можно предположить, чтобы кто-то в здравом уме занялся комнатой на втором этаже, где у них сваливался в кучу всякий безымянный, скопившийся за годы совместной жизни хлам? Но тут до Дэвида дошло.
– Давай-давай! – выкрикнул он обрадованно, на мгновение забыв обо всем на свете, кроме этого разговора. С этой женщиной.
– Ты считаешь, не преждевременно?
– Какое «преждевременно»! В самый раз.
– А оно не… ну, ты понимаешь…
Он понимал. Если начать готовить детскую загодя, это может разгневать богов и они нашлют в их жизнь какое-нибудь несчастье.
– Нет, – твердо сказал писатель. – По дороге суеверий мы с тобой уже ходили из конца в конец и ничего этим не добились. Иногда надо открываться и хорошему. И на этот раз мы поступим именно так.
– Я тебя люблю, – пискнула Доун.
– А уж я-то тебя…
– Так что давай, отрывайся. Но чтобы с утра был дома как штык! Не забывай, что у нас завтра мероприятие.
– Это какое?
– Как «какое»? – вскинулась Доун. – А УЗИ? Я ж тебе говорила!
– А-а. Точно.
– Вот тебе и «точно».
– Ты там смотри осторожней, ладно? Тяжелого ничего не поднимай, не двигай. Дождись меня.