Человек в шляпе отдирается от здания и, крадучись, перебегает через улицу. Вдруг запинается за что-то. Наклоняется — это тот старик, который выносил мешки; его, очевидно, прикололи.
В ужасе человек шарахается и без оглядки бежит от серого огромного здания и скоро теряется в ночной тьме.
За поворотом Китайской, где она уже начинает спускаться в падь, последний раз мелькнул кровавый глазок и скрылся.
Это — таинственный автомобиль спускается по шоссе к Первой Речке.
2. «Почта»
Все та же тихая, теплая ночь.
На путях вокзала Первой Речки у задней теплушки эшелона копошатся люди. Слышны японский говор и русская брань.
Японский поручик с фонарем взбирается на подножку теплушки и светит им внутрь: слабые полосы света падают вглубь. Вот полоса скользнула по белым пакетам: квадратные ящики — это посылки японским солдатам с родины, из Японии. Еще полоса — останавливается, колеблется: три серых огромных мешка в глубине теплушки на полу в ряд.
Миг, и — поручик переводит полосу света в другой угол.
— Карасо! — Он наклоняется и кому-то возле кричит: — Капитан, подзалуста… модзно… — и протягивает руку во тьму.
Оттуда кто-то хватается за нее. В тишине раздается звон шпор и русское:
— Готово, господин поручик… Аригато…
— Аригато! — смеется поручик. Свет фонаря на бронзы скул мутью. Скулы шевелятся.
Мельком в свет попадает склоненное чье-то лицо, черные усы, пьяные глаза, казачий погон и желтый околыш фуражки.
— Пьюррр… тырр… фьююю… — где-то далеко впереди из тьмы свисток кондуктора. Взмах сигнальным фонарем.
— Туу-ддууу… — свисток локомотива, и эшелон, дергаясь, отправляется.
Поручик спрыгивает из теплушки, идет за эшелоном. В теплушку на ходу заскакивают два японских часовых. Поручик им что-то кричит по-японски.
— Иедзу ситангау!..[6] — и поручик указывает на русского офицера рукой. Оба солдата скашивают глаза и берут под козырек. Японский поручик поднимает фонарь. На миг на стенке пробегающей мимо теплушки, в полосу света попадает белое письмо:
Жирными белыми полосами надпись по-японски. Японец читает вслух:
— «
ebooksa