Перед ним, открыв дверь, стоит пожилая женщина.
Она стоит молча…
Только блеклые губы чуть-чуть шевелятся, да глаза горят вопросом больным и жутким.
Глубокие складки на лбу и под глазами — следы тяжелого горя и таких же тяжелых дум… упорных и неотвязных.
— Товарищ Сибирская?!
— Я к вам, товарищ Курков. Мне сказали…
— Сию секунду. Я сейчас вернусь. Снегуровский, подожди здесь.
— A-а… Товарищ Снегуровский!
Она только что заметила его.
— Здравствуйте!
— Здравствуйте!
— Вы давно… оттуда?
— С фронта? Нет, не очень. Переправил бригаду за Амур и приехал.
— А-а.
И тихо… не глядя на Снегуровского… таким простым, обыкновенным голосом:
— Ну, а… Орест-то мой… Он что-нибудь просил вас передать?
— Орест?
— Да. Ведь он же там… С вами был.
— Нет, товарищ Сибирская… его там не было.
— А где же он?