Теодюль зажег в гостиной капитана Судана все свечи, стоявшие в канделябрах, и уселся в кресло.
Красная книга лежала на столе на расстоянии протянутой руки, и Нотте торжественно возложил на нее ладонь.
— Или я плохо усвоил вашу науку, или я выполнил все ваши условия, и вы мне должны то, что должны! — с несвойственным ему пафосом произнес он.
Обвел комнату взглядом, ожидая чего-то.
Но дверь не отворилась, а пламя свечей не шелохнулось, воздух был неподвижен — никакого сквозняка. Теодюль убрал ладонь и поднес ее ко лбу.
— Для человека, который еще в школе ничего не понял в задачке о курьерах, мне понадобилось приложить немало усилий, чтобы сообразить, что вы можете сделать для меня, о, странная книга, а еще больше усилий понадобилось, чтобы… поступить по вашей жуткой воле!
На его висках выступили капли пота.
— Повиноваться судьбе… все в этом, как сказал бы Ипполит. Но мне это ничего не объясняет. И мне кажется, что моя судьба является частью того дня 8 октября. Тогда моя жизнь как бы остановилась, она была заблокирована как бы тормозом, останавливающим телегу. Кто может отжать тормоз?
Глядя с упреком на красную книгу, он жалобно продолжил:
— Неужели вы мне солгали, о мудрая книга?
Он вздрогнул.
Ничего не случилось, ничего не шелохнулось в комнате, но он уже стоял на ногах и поспешно шел к двери под воздействием какой-то силы, овладевшей им.
— Я ничего не просил, — разглагольствовал он, спускаясь по лестнице, — но кто-то знает, чего я желаю, и это — единственная цель моей жизни! Неужели я узнаю это сегодня?
Хэм был безлюден. Теодюль направлялся к верхней части города. Мост Кислого Молока гулко прозвучал под его ногами, а когда он пересекал эспланаду Сен-Жак, он не увидел ни одного огонька в многочисленных кафе.
— Должно быть, очень поздно, — сказал он себе.
Он не испытал ни малейшего удивления, увидев обширное облако света, разгонявшее тьму улицы Королька.
Он глубоко вздохнул и внезапно проникся лихорадочным ожиданием.
— Наконец… Она там…
Он толкнул дверь и вновь увидел низкие диваны, чудовищного каменного идола и витражи, за которыми играл таинственный свет.
— Ромеона! — воскликнул он.