В комнате никого не было. Дверь была заперта, не было слышно шагов, стояла тишина.
— Боже! — проговорил Савелов, чувствуя, что его охватывает дикий ужас. — Боже!.. Что это такое?
А в этот момент совсем ясно раздался хриплый голос умершего отца:
— Владимир, спасайся!.. Спасайся! Дом номер девять!
Как сумасшедший, бросился Савелов в комнату жены.
Она была пуста.
— Где барыня? — дико крикнул Владимир Николаевич.
Перепуганная горничная, босая, раздетая, со сна не могла ничего разобрать и бормотала неясные извинения.
— Разбудите шофера! — крикнул Савелов. — Пусть немедленно подаст автомобиль!
«Да! — напряженно думал он, входя в зал. — Да… Это — проклятая шутка судьбы… Но я не дамся… не дамся!»
Мысли путались, сбивались, рассыпались обломками, и не было ни одного ясного решения, ни одного определенного замысла. Только инстинкт подсказывал, что все само собой решится там, в доме номер девять, в квартире неизвестной ему женщины, которую он сегодня спас от гибели.
«Не дамся… ни за что не дамся!» — взволнованно думал Владимир Николаевич.
Он бросился в кабинет и, схватив револьвер, сунул его в карман. Затем он остановился у двери, что-то напряженно обдумывая, после чего, скрипнув зубами, сорвал портьеру и погрозил кому-то кулаком.
— Проклятый и неведомый… Если ты хочешь разбить мое счастье, то тебе не достигнуть этого. Слышишь? Не достигнуть!
Но когда он замолк, задыхаясь, он ясно услышал чей-то сдержанный злобный смех.
— Не боюсь! — бешено крикнул Савелов. — Не боюсь… Борьба — так борьба… но я не сдамся… не сдамся!
Через несколько минут великолепный мотор Савелова судорожными рывками мчался, направляясь к Усадебной улице.
Она была на окраине и, несмотря на то, что адвокат ежеминутно подгонял шофера, они приехали к дому № не раньше, как через полчаса.
— Где живет Станиславская? — спросил Савелов у вышедшего на звонок швейцара.
Тот хмурился сначала, но, получив «на чай» крупную ассигнацию, сразу указал квартиру певицы.