И это странное совпадение в адресе его сегодняшней клиентки… Конечно, возможно, что это — простой случай, игра судьбы, но отчего такой мучительной болью терзается сердце?
Ярко представилась в возбужденном мозгу картина последней беседы с отцом — ярко до такой степени, что почувствовался запах лекарства.
И снова, совсем близко, прозвучал знакомый голос:
— Владимир, спасайся!.. Спасайся! Дом номер девять!
Савелов вздрогнул, закрыл лицо руками и прошептал:
— О, Боже… Боже!.. Неужели?..
Когда он приехал домой и, сбросив пальто, прошел в комнату жены, ее там не было.
— Где барыня? — спросил Владимир Николаевич горничную.
— Не знаю, — ответила та. — Барыня была все время дома!
— Но где же она? — крикнул Савелов. — Где?
— Я здесь, Владимир! — раздался сзади тихий, певуче-грустный голос. — Отчего ты волнуешься?
Владимир Николаевич обернулся и, схватив руки жены, начал жадно целовать их.
— Ты здесь?.. О, милая!.. Знаешь, мне всю дорогу мерещились разные глупости… Здравствуй!.. Здравствуй!
Он стоял наклонившись и не видел, что брови молодой женщины строго сдвинулись и болезненная гримаса пробежала по ее лицу.
— Оставь, Владимир, — сказала она, отнимая руки. — Иди, тебя ждет обед!
За обедом Савелов оживленно рассказывал жене о сегодняшнем процессе, о судьбе несчастной Станиславской, о том, как он едва не провалил защиту.
В его сердце снова была тихая радость оттого, что он дома, что все здесь по-прежнему благополучно и спокойно, и уже была уверенность, что все предчувствия вздорны и нелепы и жизнь будет идти так же счастливо, как и прежде.
А когда он ушел после обеда немного отдохнуть, тихо прошла вслед за ним в кабинет жена. Она нежно гладила его волосы, ласкала его лицо, а когда он задремал, осторожно прошла в свою комнату и забилась в истерике.
Однако через несколько времени она успокоилась немного, легла и, закрыв глаза, забылась.
Странная, мучительная тяжесть была у ней на душе. Сегодня с утра она почувствовала, что словно рассыпались ее мысли, что чужими стали все члены ее тела и что она сама как будто уже не принадлежит себе. Она ясно чувствовала, что какая-то сила овладела ею, что она не в состоянии противиться и бороться, что она слабеет, что впереди грозным призраком встало что-то могучее и неотвратимое и, когда муж сказал ей, что ему мерещились дорогой глупые страхи, она поняла, что и у него на душе темными силуэтами выросли тяжелые предчувствия. А сегодня в кабинете, когда он лежал на диване, такой бесконечно любимый, такой дорогой, ей показалось, что она видит его в последний раз. И снова заглушенные рыдания больно отозвались в груди, но она сдержалась.
ebooksa