— Да, конечно.
Я вспомнил рекламу в магазине Кингс-Линна. То была музыка не в моем вкусе, но я смутно припомнил лицо ярко выраженной цыганской наружности с широко открытым белозубым ртом и черными как смоль волосами. Значит, то была его мать. Женщина, которая непродолжительное время была женой Хуана Коннор-Гомеса. А Марио — первое имя Ангела Коннор-Гомеса.
— Это Ангел научил тебя ходить под парусом, Ангел Коннор-Гомес, верно?
Он кивнул, снова отворачиваясь.
— Дома мы всегда зовем его Марио.
— Значит, он твой сводный брат.
Иначе быть не могло, поскольку Розали Габриэлли и его мать тоже.
— Наверное. Поднять фишерман[119]? Его испытываем следующим?
— Ты часто с ним встречался?
— С Марио? Нет. Я с ним мало виделся.
Он сказал это едва ли не раздраженно.
— Только в тот год, на каникулах. Я был школьником, он тоже был учеником в каком-то смысле, в
— Сколько тебе было лет, когда он научил тебя ходить под парусом?
— Четырнадцать, кажется. А что?
Это возраст особой восприимчивости, и у меня возникли недобрые подозрения насчет их взаимоотношений.
— А что же Айрис? — спросил я. — С ней ты виделся?
— Нет, конечно. С какой еще стати?
В его словах, я бы сказал, содержалась капля яда.
— Как вы можете догадаться, — объяснил он, — семьи Коннор-Гомесов и Боргалини не общаются.
Он со стуком откинул крышку люка на баке и нырнул в парусную каюту. На этом разговор окончился.