Апокрифос

Рафаэль шел впереди, одетый непонятно во что. Его облачение напоминало монашескую сутану, но, по сути ею не являлось. На нем был надет серый балахон, а синий капюшон частично скрывал лицо. Рафаэль всегда ходил с опущенной головой, поэтому в темноте внешность было не разглядеть. Он был старше Джеймса на пару лет, но выглядел намного бодрее. Они проследовали вперед, предчувствуя холодный душ.

— Давай мы договоримся прямо здесь, Рафаэль! — Джеймс остановился и схватил его за руку. — Чего ты хочешь добиться сим непонятным мне жестом?

— Государство вступает в войну, чтобы помочь слабому соседу, — непонятно к чему сказал Рафаэль. — Оно предлагает помощь, но на самом деле преследует совершенно другие интересы — корыстные. Простой народ пытается выжить, солдаты сражаются за свободу, генералы за славу, а верхушка общества — за деньги. Как видишь, в одном государстве может быть столько разных целей. Сейчас я хочу получить один результат, парни — другой, а ты — еще какой-нибудь. Парни и ты разомнутся, а я кое-что для себя открою. На словах цель одна, а на деле — другая. Вспомни, как мы зазывали людей к себе! — Рафаэль постучал Джеймса по плечу. — Говорили одно, а при вступлении другое. Орден почти развалился, Джеймс, нас слишком мало, чтобы восстановить былую силу. Я стар и скоро умру. Вот и хочу напоследок сыграть в одну игру.

Джеймс промолчал. Его посещали противоречивые мысли. «Опять эти путанные мысли и речи ни о чем». Два дня назад к нему пришел Рафаэль и сказал, что ему было видение. Как выяснилось позже, ему приснился сон, а, по словам Рафаэля, его сны всегда были вещими. Джеймс видел Рафаэля таким испуганным всего два раза в жизни: первый, когда Маргарет Ламберт по статусу стала выше него, и второй — вчера вечером. Он пришел со словами: «Мне нужно сделать глупую вещь, чтобы разобраться в себе». Джеймс всегда скептически относился к различного рода снам, и сон Рафаэля исключением не являлся. «Я стоял посреди центрального святилища, а Курган Духа стоял у жертвенного камня. Не знаю, как он тут оказался, но ведь на то они и сны, чтобы вещать абсурд. Рядом со мной никого не было. Я снял браслет с руки и положил его у Кургана. Пришел молодой человек, а с ним девушка. Их лиц не было видно, но почему-то я знал, что они опасны, особенно девчонка. Парень поднял мой браслет и надел на руку. И тут я стал осознавать, что я стою не на двух ногах, а на четырех. Я хотел что-то сказать тому парню вслед, но вместо слов изо рта вырвался волчий вой. Потом пришла большая, я бы сказал огромная черная кошка и грозно на меня уставилась. Молодая пара исчезла, а вместо них пришли два белых котенка. Одним ударом волчьей лапы я убил кошку и одного из котят. Потом Курган вырос до громадных размеров, треснул и раздавил меня вместе с пещерой».

Когда Рафаэль рассказал свой сон, Джеймс процитировал его же слова, сказав что «на то они и сны, чтобы вещать абсурд». Сначала он не воспринимал это всерьез, но потом понял, что Рафаэль намерен всерьез ехать к Кургану на Поклонение браслета.

В ордене браслеты были отличительным признаком «знати» и «простолюдинов». Каждый член культа носил браслет того цвета, который он заслужил в процессе вступления. Человек, потерявший свой отличительный знак, карался смертью. Поэтому Джеймс не понимал, зачем Рафаэль хочет отнести свой символ к камню. Если по его словам «разгадать сон и узнать судьбу», можно только таким глупым способом, пусть делает, как хочет.

Второй день подряд Рафаэль бредил своими мыслями и говорил, что нужно оставить браслет у Кургана Духа, причем самого дальнего. Во всем лесу было только два Кургана. Один был на другой стороне леса, в сорока милях от первого камня. Курган Духа был неким тайником сакральных предметов, которые чтил только Рафаэль Даэнтрак. Про сон он рассказал только единственному приближенному человеку — Джеймсу. Только Джеймс Уокер мог понять, что Рафаэлем движет сон. Всем остальным членам культа Рафаэль поведал немного другую историю, мотивировав их поиграть в скаутов. Несомненно, он обладал даром слова и заставил ребят поверить в то, что его затея является самой важной задачей в ордене.

Они прошли сквозь водопад, отряхнулись и направились к тропе, ведущей к магистрали! Первый камень был в полумиле от трассы и проезжие люди, заходившие в лес, часто видели его. Рафаэль, по всей видимости, хотел пойти в место, где было минимум людей, в частности охотников.

— Рафаэль, ты же не хочешь сказать, что мы попремся пятьдесят миль пешком? — неуверенно спросил Джеймс.

— Нет, на дороге нас подберет Стив!

Они поднимались по каменным ступеням в сторону леса. Джеймс все не унимался:

— Ты еще говорил про какое-то условие?

— Да! — голос Рафаэля был холодным, как лед. — Кто возьмет Синий Колосс — познает удар волчьей лапы! Думаю, наказание будет соразмерно преступлению.

— А если он так и останется там, у Кургана? Что тогда? Если никто не пройдет мимо и не подберет его?

— Тогда ты был прав, а я — полнейший идиот!

— Я знаю, что этого не произойдет! В смысле, ты окажешься прав! — уточнил Джеймс.

Рафаэль усмехнулся.

— Давай больше ни слова об этом. Приедем туда, я положу браслет и дело с концом!

— Хорошо, Рафаэль! — Джеймсу пришлось по нраву это предложение.

Они быстро шли по лесу. Рафаэль выбрал другой путь следования. От каньона вели две тропы — одна к магистрали, другая — к камню. В данный момент они двигались в сторону тропы, по которой должны выйти на разбитую дорогу, где их на машине подберет Стив. Первый камень располагался к югу от водопада и был в двух часах ходьбы. Второй камень находился к югу от Сентлера, более чем в пятидесяти милях.