— Он добрый, не стал бы неволить, кабы сказал ты напрямки ему, что тебе… — Она остановилась. — Ну, хоть бы боязно…
— Боязно… И придумала же ты! Да какой же молодец на себя такой сором возьмет, трусом скажется!
— Ну так что ни на есть еще сказать бы мог, — поправилась Домаша, сообразив сама, что сказала действительно несуразное.
— Все это, может, и впрямь бы сталося… Мог бы и от поездки отлынить, другого бы послал Семен Аникич…
— Видишь ли… — перебила его Домаша.
— Только не с руки мне это было, для тебя же, моя кралечка, красота моя писаная…
— Вот как! Для меня ты со мной же разлучаешься!
— Да, для тебя, поистине…
— Любопытно, парень, об этом доведаться.
— К тому я и речь веду, чтобы ты доведалась… Семен Аникич доверил мне дело важное, значит, надеется на меня, не считает меня, как другие прочие, только балалаечником, скоморохом. Исполню я дело это, и цена мне в его глазах другая будет. Тогда вот и поклонюсь я ему о свадьбе нашей… Казны дал он мне на дорогу не жалеючи, и половины не истрачу я, копейку беречь стану, только тебе и куплю обнов да гостинцев московских, а казна нам с тобой и вперед пригодится, как мужем и женою будем… Вот о чем я пораскинул умом, когда меня призвал к себе Семен Аникич и, думаю, пораскинул не без разума… Теперь сведала, девушка?
Домаша молчала. Она сознавала всю справедливость сказанного Яковом, но не в ее натуре было сразу признаваться в оказанной ею другому явной несправедливости. И она осталась верна себе.
— Размазал на диво! — делано усмехнулась она. — Голубь чистый, да и только. Ну да что толковать об этом! Еще на воде писано, вернешься из Москвы, там видно будет… У меня до тебя дело есть. Ты когда в путь-то?
— Да через час выеду…
Домаша побледнела:
— Так скоро…
— Семен Аникич спешить приказал.
— Ну на часок и задержаться можно. Я ведь не зря сюда тебя вызвала, попрощаться-то ты сам должон был прийти, а не я… Я по делу нашей Ксении Яковлевны…
— Что такое? — тревожно спросил Яков, знавший, как и все челядинцы, о хворости молодой хозяюшки и о том, как все искренне жалели ее.
— Да, чай, слышал ты, что изводится она, а с чего — никак и не придумают.
— Слышал, слышал, как же… Оказия…