— Да с Яковом мы о тебе говорили…
— С Яковом? Когда?..
— Да часа с два, с три тому назад.
— Ах, окаянный, все наврал мне! — воскликнула Домаша.
— Он? Наврал?
— Вестимо, наврал, я его к тебе посылала по делу одному, а он мне невесть чего наговорил…
— Что же он сказал?
— Да сказал, что тебя в поселке нет и куда ты отлучился, никому не ведомо, а выходит, он с тобой беседовал.
— Он тебе правду сказал, девушка, — заметил Ермак.
— Как правду?
— Да так, в поселке меня, когда он искал, действительно не было, но встретились мы с ним на дороге… Да что же ты стоишь, девушка? Садись, гостья будешь.
— И то сяду, устала я, из хором что есть силы бежала. Увидали мы тебя с Ксенией Яковлевной в окошко, как ты в избу пошел, я сейчас же из светлицы во двор, а со двора сюда.
— Сама прибежала али послана? — спросил Ермак Тимофеевич, причем голос его дрогнул.
— Зачем послана? Сама припожаловала… Аль тебе это не любо? Кажись, я не из тех, кем молодцы бы брезгали.
— Несуразное что-то ты говоришь, девушка! — строго произнес Ермак.
— Да ты, видно, постник, — усмехнулась Домаша.
— Оставь это, девушка.
— Да ну тебя: смеюсь я, а ты и впрямь… Если с Яковом ты гуторил, может, он тебе поведал кое-что?..
— Поведал, девушка, поведал, для того я и повидать-то тебя хотел, а ты на помине легка и шасть в дверь… — радостно заговорил Ермак.
— Значит, ты знаешь беду нашу?