— Что случилось? — спросил старик.
— Беда, да и только, Семен Аникич. Я к твоей милости…
— Да что такое?.. С Аксюшей что-нибудь?
— Так точно, расхворалась совсем девушка, головы с изголовья не поднимает… Ума не приложу, что и делать…
— Травкой-то поила?
— Поила, батюшка, поила… Вчера цельный день ничего себе была, я ей сказки сказывала, потом с Домашей, почитай, до ночи она пробеседовала, а сегодня на поди… Совсем занедужилась.
— Деда-а-а, — протянул Семен Иоаникиевич, — придется знахаря звать…
— А где же знахарь-то?
— Ермак хвастал, что знахарствует.
— Ермак?! — испуганно воскликнула Антиповна. — Разбойник он, батюшка, душегуб… Как же его допустить до голубушки нашей чистой?.. Еще пуще сглазит. А уж я на него мекала…
— Что мекала?
— Да что сглазил он Ксюшеньку…
— Ты думаешь? — тревожно спросил Семен Иоаникиевич.
— Думала, батюшка, думала, неча и греха таить, думала…
— А теперь?
— Не хочу грех на душу брать, потому, кабы это у ней от сглазу было али от нечисти, — наговор бы помог али крест, но ни то ни другое не помогает. Так как же на человека клепать?.. Может, я и напраслину заводила.
— Видишь, сама, старая, сознаешься…
— Сознаюсь, батюшка, сознаюсь… Только все же не след парня незнакомого подпускать к девушке.
— Да какой же он незнакомый? Почитай, два года живет у нас, тихий, смирный, воды не замутит, коли ворог его сам не заденет…
— В тихом-то омуте они и водятся — недаром молвит пословица, — заметила Антиповна.