Он проводил Галину до модуля и направился к себе. Там его ждал Соболь. Вид у него был как у карманника, который за целый день не смог тиснуть ни одного кошелька.
Прапорщик увидел Смирнова и заявил:
— Не понял! А ты чего один? Ведь вы с Галиной только что мило гуляли по центральной аллее.
— Погуляли и разошлись.
— Она что, не пошла с тобой?
— Как видишь.
— Значит, и у тебя облом?
— Как сказать. Думаю, что так даже лучше. Хрен его знает, как все сложилось бы в отсеке. Я мог бы не сдержаться. Ты понимаешь. В ответ пощечина, новые обвинения, оскорбления. Пусть будет так, как есть. Вижу, Соня с тобой тоже не пошла.
Соболь вздохнул.
— Не пошла. Как ни уламывал, что только не говорил, даже, по-моему, обещал жениться, потом, как вернемся в Россию, и уйти с этой службы.
— Короче, дал заведомо неисполнимые обещания.
— Не важно. Но Соня-то какова! Уперлась как овца. Не готова, видишь ли, она к стремительному развитию отношений. Я ей, мы, дескать, не на гражданке, чтобы ухаживать месяцами, цветы дарить, в кино водить. Здесь все делается быстро либо вообще не происходит. А она свое гнет. Не готовая, — передразнил медсестру Соболь. — Как в кино, в натуре. Не виноватая я, он сам пришел. Я уж хотел спросить, не девственница ли.
— Надеюсь, не спросил?
— Нет. Вовремя сообразил, что все испортил бы окончательно.
— Ты еще на что-то надеешься?
— Боря, ты же знаешь, что надежда умирает последней. А может, на нее твоя Авдеева повлияла?
Смирнов пожал плечами.
— Может, и повлияла. Хотя вряд ли. Она в общем-то не любитель совать свой нос в личную жизнь других людей.
— Ты так хорошо ее знаешь, — иронически проговорил прапорщик. — Когда только успел? На выпуске и суток вместе не провели, здесь немногим больше.
— Так, базар закончили! Где Курко? У него-то хоть выгорело?