– Привет, командир, – вкрадчиво поздоровался лейтенант спецназа Рудик Гаспарян. – Ты как? Тебе удобно? Отдохнул от ратных подвигов?
«Может, это всего лишь проверка на вшивость? – мелькнула глупая мысль. – Нет, слишком серьезно и болезненно все выглядит».
– Да, мне удобно, – прошептал он. – Здесь хорошо мечтается.
– Что, прости? Плохо тебя слышу, – Гаспарян нагнулся.
Улыбка продолжала растягивать его тонкие губы.
Тут кто-то позвал его из глубин коридора.
– Подожди, командир, я сейчас вернусь. Не уходи никуда, ладно? – Рудик начал пятиться, потом отвернулся и исчез за углом.
Гаспарян не хромал, а по идее должен был.
«Как же мощно меня обводят вокруг пальца, черт побери», – подумал пленник.
Он снова извивался, разматывал веревку, обливался потом, едва не терял сознание.
– А вот и я. – Гаспарян вернулся. – Извини, отвлек один тип. – Он опустился на корточки и начал разглядывать командира с каким-то странным ироничным любопытством. – Эй, ты здесь, капитан? Узнаешь меня? Это я, твой лучший друг. Я предам тебя последним. – Рудик засмеялся, чрезвычайно довольный своим остроумием.
– Гаспарян, ты что тут делаешь? – выдавил из себя Алексей. – Ты должен находиться в части.
– Да ладно, командир, к чему условности. Пятнадцать верст до части, вернусь до рассвета, совру что-нибудь. Не волнуйся, ты скоро тоже поедешь. Лишь дождемся людей для прикрытия. В другую сторону двинешься, туда, где торжествуют цивилизация и демократические ценности. Прости, что расстроил тебя.
– Ты не хромаешь.
– Не обращай внимания, – отмахнулся Гаспарян. – Нога была подвернута, но все уже прошло. Решил преувеличить тяжесть, понимаешь? Вот скажи, зачем мне было находиться в том конвое, который вчера разнесли?
– Какая же ты сука, Гаспарян. Ты же в санчасть пошел.
– Не помню. – Предатель помотал головой. – Вы меня высадили и уехали. Я на крыльце покурил и пешком пошел. Потом спектакль перед вами разыграл с бинтом, слезами из глаз. А что касается твоих эпитетов, командир, то это как посмотреть. – Улыбка Гаспаряна стала холодной, голос зазвенел. – Ты считаешь, что прав. Слишком много в этом месиве всего переплелось, чтобы рассуждать о добре и зле. Порой на сказку похоже, да? Ты ведь уже понял, что эта сказка закончится для тебя плохо. Извини за прямоту.
– Что же ты раньше меня не кончил, сука?
– Да пытался я. В аэропорту в тебя пальнул, думал, выгорит. Никого рядом не было, а ты через коридор крался. Не удалось тебя завалить, почуял ты что-то. Потом на меня Жлобин и Мережко вышли.
– Чувствовал я, Гаспарян, что этот выстрел неспроста, но не мог понять, кто его произвел. Не хотел своих подозревать.