– Вот и не верь! – сказала, как отрезала.
– Пока своими глазами не увижу, – добавил он с горькой усмешкой.
– Пока своими глазами не увидишь. – Она подняла лицо к черному еще небу, сказала: – Скоро рассвет. Возвращаться одному тебе сейчас нельзя, только вызовешь лишние подозрения. Скажем, я тебя не отпустила обратно в усадьбу, боялась за тебя. Понимаешь?
Он молча кивнул. Сам он боялся только одного, того, о чем только что рассказал тете Оле.
– Завтра вместе машиной поедем, познакомлю тебя с Ефимом. Он водитель из города. А теперь пойдем быстрее. Как бы не наткнуться на кого…
Дома Ольга налила Григорию рюмку водки, зачем-то велела снять рубашку, осмотрела внимательно шею.
– Не тронула она меня, – сказал он потерянно. – Не успела.
– Хорошо. Спать ложись. Пару часов у нас с тобой на сон.
– Тетя Оля? – позвал Григорий.
– Что, Гриня?
– А откуда вы все это знали? Про… Зосю мою, про осиновый кол? Такому в институтах не учат. – У него даже получилось улыбнуться. Наверное, по старой памяти.
Она ответила не сразу, словно решала, что можно сказать, а что нельзя. Наконец, решилась.
– Вспомнила я, Гриня. Это наука моей бабы Гарпины. По детству учила она меня… всякому. Она учила, я запоминала, а как выросла, так и забыла. Кому ж нужны такие знания, да?
– Вот, выходит, пригодились. – Григорий опрокинул в себя рюмку, натянул рубашку.
– Выходит, так.
– И много у вас еще этой… бабкиной науки?
– Кто б знал… – Ольга пожала плечами, а потом велела: – Спать ляжешь в бане. Не хочу, чтобы Танюшка тебя тут видела. Утром разбужу, потемну доберешься до лощины, а там мы тебя с Ефимом на машине подхватим. Все, иди! Дай отдохнуть!
Он ушел. От предложенного постельного белья отказался. Жизнь его приучила спать не то, что в бане – на голой земле. Да и не уснуть ему этой ночью. Как после такого уснуть?..
До рассвета Ольга не сомкнула глаз. Сначала убирала следы ночного пребывания в доме Григория, потом отмывала рукоять швабры. Ах, баба Гарпина, вот и пригодилась твоя наука! А думалось, что переняла от тебя лишь всякие домашние умения, да крутой нрав.
Этой ночью дверца в Ольгином сознании снова приоткрылась. Не широко, ровно на столько, чтобы она смогла понять, как следует поступить, чтобы поверить в существование упырей и суметь убить человека. И пусть бедная Зося больше не была человеком, пусть была она теперь смертельно опасной для всех живых тварью, убить ее оказалось очень нелегко. А как только осиновый кол, долгие десятилетия замаскированный под обычную швабру, вошел твари меж ребер, дверца воспоминаний захлопнулась. С Ольги и этого хватит. Ей теперь как жить?..