Через полчаса в дом писаря Ороса буквально ворвался обезумевший от радости купец. А когда увидел свою дочку, так и рухнул на колени перед ней, обхватил Эйву за ноги, уткнулся лицом ей в колени и глухо зарыдал.
— Доченька, родная моя, — произнес дрожащим голосом, — нашлась. Нашлась моя девочка.
— Папочка, — гладила его по голове, целовала.
Глядя на них, и Тайли прослезилась, но это далеко не первое воссоединение семьи, которое ей довелось наблюдать. Сколько уже их было, сколько слез счастья и радости пролилось. В такие моменты как никогда хотелось прижать к груди своих детей и не отпускать. Что может быть ужаснее потери кровного дитя? Ничего!
А на улице её уже дожидался муж.
— Теперь у неё все будет хорошо, — взяла Фаргара за руку. — Почему ты так напряжен? Что-то случилось?
— Скажи, эта девушка тебе что-нибудь рассказала? Она ведь была наложницей Кархема.
— Эйва не его наложница, — искренне удивилась услышанному, — она его жена.
— Что? Жена? — еще сильнее нахмурился.
— Да. Кархем с ней кровью обменялся. Эвар бэкда, кажется.
— Теперь многое встало на свои места. Вот лживый пёс.
— Ты это о ком?
— О Таросе. Помнишь его?
— Помню. Правая рука Кархема.
— Теперь уже нет. Он бежал, предал своего вожака. А знаешь почему?
— Неужели Эйва тому причиной?
— Да. Так что, скоро сюда прибудет сам Кархем.
— Знаешь, она тоскует по нему, но боится, думает, что была всего лишь временной забавой.
— Ну, вот и посмотрим, так ли оно на самом деле.
— А что с тем охотником?