Первым делом Тарос отправился в кухню к Макоре. Орчанка стояла как всегда у плиты, колдовала над пирогом для вожака.
— Приветствую, — склонился в знак почтения, все ж возрасту повариха была почтенного. — Разговор есть.
— И что же, — кивнула в ответ, — самому Таросу понадобилось от меня? Похлебка пришлась не по нраву?
— Все хорошо с твоей похлебкой. Хочу знать, сколько людей трудится на кухне.
— Так, трое всего, — отряхнула пухлые зеленоватые руки от муки. — Две уже год как работают, еще одну совсем недавно передали. Все молодые, ловкие. Справляются.
— Свободные, насколько знаю?
— Да, — уставилась на него с прищуром.
— Последняя, откуда она?
— Знать не знаю. Мне её Фарата отдала.
— Смотрительница?
— Что ты как детёныш неразумный. У нас одна единственная Фарата в чертогах.
— Ну да, — кивнул.
— А чего за интерес такой нездоровый?
— Были у нас не так давно проблемы, сама знаешь. Не хочу допустить повторения.
— Эйва девчонка славная, все что говорю, делает.
— Эйва, значит, — сложил руки на груди, отчего мышцы еще сильнее надулись. — Благодарю.
— Ты к Фарате иди, у нее спрашивай. На вот, — сунула ему пирог с мясом, — пожуй, а то рожа совсем злая, не наелся поди.
На что Тарос лишь головой покачал, но пирог взял. Макору он уважал. Старшим вообще перечить не пристало, особенно орчанкам.
Дальше главнокомандующий отправился не к смотрительнице, а в дальнюю часть кухни, где служанки мыли посуду. Эйву нашел как раз за работой. И для начала решил присмотреться, потому схоронился за приоткрытой дверью.
— Ты видела, как он на меня смотрел? — прошептала девушка. — Вообще глаз не сводил. Неужели из-за хлеба так рассвирепел?