Хьюстон, 2030: Нулевой Год

Марк схватил тарелку с холодным ужином и поскорее ретировался в гостиную. Сегодня папочка был единственным, кто мог если не предотвратить кровопролитное сражение, то, по крайней мере, уменьшить жертвы среди невинных мирных жителей.

Телевизор показывал прогноз погоды на завтра. Тропический шторм, вызревавший уже с неделю в Мексиканском заливе, только что дорос до силы урагана категории-2[63]. Как и полагается уважающему себя урагану, этот уже имел имя: «Артур». Хорошо бы дожди продолжились, что ли! «Мясник» ещё ни разу не убивал в дождливую ночь.

— Будет большой ливень. Немного рановато для сезона ураганов, как ты думаешь, Саманта?

— А, теперь никогда не знаешь, пап. Помнишь, три года назад, когда Майк начал работать на Куче? Четыре офигенных шторма в апреле…

— Даже слышать не хочу: «когда Майк начал работать на Куче!» — раздался первый залп тяжёлых пушек Мэри из кухни, — Майк, к твоему сведению, носил домой «двойки» и «тройки». А иногда – «единицы»! Как специальный подарок маме! Не сомневаюсь, когда твой братец решил уйти из школы, учителя устроили себе весёлую вечеринку. Ты, Сэм, – совсем другое дело…

Саманта закатила глаза, показывая Марку, разговаривать сегодня с мамой совершенно невозможно.

— Оставь Саманту в покое, дорогая, — защитил дочку Марк. — Мы вообще говорим о погоде. Ураган «Артур» к работе на Куче никакого отношения не имеет…

Дочь кивнула в знак признательности, повернулась в кресле на девяносто градусов и, забросила ноги на подлокотник.

— Как твой день? — Марк вонзил вилку в морковный шницель с зелёным горошком.

— Великолепно! — ответила Саманта полушёпотом, — Утром, поехали с мистером Штольцем продать бензин. Мистер Штольц продолжает называть: «первая партия Сэм.» Вроде, я сама всё сделала! Он даже сказал в бензиновой лавке: если какие проблемы с этой партией, звоните прямо Сэм – моему главному технологу! После толкучки, мы чинили протекающую задвижку в реакторе номер четыре. Мистер Штольц хотел продать на металлолом и идти искать замену, но я сказала: почему бы нам не просверлить отверстие побольше и не нарезать новую резьбу? Мистер Штольц посмотрел ещё раз и говорит: «О-кей, Сэм, попробуй. Выбросить эту штуку мы всегда успеем.» Сверлить было трудно, но Денни мне помог.

— Починили?

— Как новая! Больше не протекает и держит двести фунтов [на квадратный дюйм, то есть давление 13,7 атмосфер]. Мистер Штольц остался доволен. Боюсь, он теперь станет звать наш номер четыре «Реактор имени Сэм Пендерграсс»… Затем мы сливали продукцию из номера два и загружали пластик в номер четыре. Я все тесты и расчёты – сама провела! А после обеда мистер Штольц послал меня в сварочную мастерскую в трущобах Меза. Забрать детали для бомб, что заказал на прошлой неделе.

— Случаем, не в «Механическую Мастерскую и Сварку Майка Хобсона»?

— Нет, не в неё. «Чепмен и Сыновья», это с южной стороны. Майк Хобсон лучше делает нагрузочные швы, если требуется высокая прочность на разрыв. Но чтобы сварка держала давление, надо обращаться исключительно к Чепменам. У них «TUBOSCOPE» имеется.

Ничего себе, подумал Марк. «Высокая прочность на разрыв», «держала давление», «TUBOSCOPE». Саманта всегда хорошо разбиралась в технике. Влияние двух старших братьев, надо полагать. Дочь никогда не играла в куклы, а любимой игрушкой был «Томас, Маневровый Паровоз» с комплектом пластмассовых рельсов. А ещё – конструкторы «Лего», доставшиеся «по наследству» от Уильяма и Майкла.

— Ты знаешь, пап, один из «сыновей»…

— Из каких «сыновей»?

— Из тех, что в «Чепмен и Сыновья». Зап Чепмен – примерно моего возраста. Только, я уверена, Зап – прозвище, а не имя. «Зап» – как звук дуговой сварки, так? Он мне такую клёвую фенечку подарил!

Из-под футболки, Саманта извлекла что-то навроде кулона. Вместо шейной цепочки был чёрный нейлоновый шнурок от офисных туфель (Марк их ненавидел, – имели отвратительную тенденцию развязываться в самый неподходящий момент). На шнурке висел небольшой шарикоподшипник, с несколькими болтиками и гаечками, приваренными по бокам, зачернёнными и частично отполированными. Получился механический цветок в стиле Стимпанк.

— Клёвая, — согласился Марк, возвращая фенечку дочери.