— Я не знаю. Надо как-то жить с тем, что есть. У нас теперь эта жизнь. И мы в ней вместе.
Он опять кивнул, словно так и знал, и забрался к ней на колени. Затылком прижался к ее подбородку.
— Я так рад, что к тебе пришел.
Джейни развернула его к себе лицом. Она думала, что ей известны все стороны Ноа — угрюмый и сиротливый Ноа, распсиховавшийся Ноа, громогласный нежный ребенок, которого она знала лучше всех, — но это что-то новенькое. Как можно ровнее она спросила:
— Что значит — пришел?
— Когда ушел из другого места.
— Из какого места?
— Куда я пошел, когда умер.
Он это сказал так просто. Глаза у него были задумчивые и необычайно сияли, будто он ненароком поймал рыбу и любуется блеском серебристой чешуи на солнце.
— И какое оно было?
Простой вопрос, но внутри него таятся миры. В ожидании ответа Джейни затаила дыхание.
Он потряс головой:
— Мама-мам, про это место нельзя рассказать.
— И ты долго там был?
Он поразмыслил.
— Не знаю сколько. А потом увидел тебя и пришел сюда.
— Увидел меня? Где ты меня увидел?
— На пляже.
— Ты увидел меня на пляже?
— Да. Ты там стояла. Я тебя увидел и к тебе пришел.