— Агата? — он растерялся, не понимая, что она может здесь делать, ведь до обители так далеко. — Как ты сюда попала?
— Сегодня меня выставили пораньше, мой муж стал много спать, лекарь даёт ему дурманящую настойку, она снимает боль, но Карл впадает в прострацию, он просто смотрит в одну точку, да изредка гладит меня по руке. А потом надолго засыпает. Вот и сегодня он заснул, а потом появился монах, который попросил меня убраться побыстрее, они очень недовольны, что женщина находится в этих покоях, там, правда, не монастырь, но большинство людей монахи, поэтому женщине там не место.
— Они совершенно правы, — сказал Морт, — надеюсь, скоро ты вернёшься в родительский дом.
— Разумеется, но не раньше, чем умрёт мой муж.
— А всё же, как тебя сюда занесло?
— Просто в обители нужно появиться к вечерней молитве, времени у меня ещё много, я решила немного прогуляться по лесу, вовсе не зная, что здесь вы.
Последние слова охотник поставил под сомнение, но вслух ничего не сказал. Пытаясь согреться, он накинул на плечи рубаху и постарался в неё закутаться. Неплохо бы развести костёр, но лень было возиться с огнивом. Он слышал, как Агата приблизилась сзади, но ничего не предпринимал. Незачем.
Неизвестно откуда достав полотенце, она вытерла ему голову и шею.
— Вы совсем ледяной, давайте я вас вытру целиком, так ведь можно простудиться и умереть.
Морт, который в последний раз болел простудой в возрасте десяти лет, возражать не стал. Он встал во весь рост, будучи, впрочем, ненамного выше девушки, и предоставил ей промокнуть капли с его тела.
— Эти знаки на теле, — она, видимо, только сейчас их разглядела, — откуда они?
— Часть рисунков я нанёс сам, в молодости, письмена проступили потом, я не хочу об этом рассказывать.
Она не настаивала, просто провела пальцем по его груди, кожа была холодной, словно у лягушки.
— А каково это, купаться в ледяной воде?
— Хотите попробовать? — охотник понимал, к чему идёт разговор, но будучи весьма циничным воином господа, вовсе не собирался протестовать. Странно, что та аура страха, которая действовала на большинство людей, повергая многих в ужас, на Агату никакого влияния не оказывала, даже, кажется, наоборот, привлекала её.
— Я немного стесняюсь, — соврала она, глаза её говорили, что она нисколько не стесняется, а очень даже наоборот. — Впрочем, вы ведь уже видели меня, там, в подвале. А я ведь вас так и не поблагодарила.
Она прижалась лицом к его груди, одновременно развязывая какие-то шнурки на одежде. Через мгновение строгое монашеское одеяние упало к её ногам, она осталась в одной нижней рубашке из тонкой прозрачной ткани. Следом она сбросила с головы чепчик, и по плечам рассыпались густые русые волосы.
— Ваше бельё намокло, нужно его просушить, — прозрачно намекнула она, — а если на мне будет мокрая рубашка, настоятельница будет задавать вопросы, а я не буду знать, что ей ответить.
Взявшись за завязки кальсон, она медленно стянула их вниз, выжала и аккуратно разложила на камнях, Морт внезапно осознал, что холодная вода вовсе не мешает его телу правильно реагировать.
— Мы будем купаться? — спросил он на всякий случай.