Здесь охотника вряд ли ждало что-то интересное, скорее всего, никаких ритуалов в таком доме не проводилось, здание открыто со всех сторон, окна огромные, двери таковы, что он лично возьмётся выломать голыми руками. Нет. Этот дом можно оставить на закуску.
Больше высматривать было нечего, поэтому он предпочёл вернуться обратно. Успел как раз к ужину, Мария куда-то пропала, зато он увидел хозяина заведения. Это был высокий худой мужик, который вертелся, словно волчок, умудряясь делать сразу несколько дел. Морт посмотрел на хозяйку, та всё поняла и принесла ужин, хотя время ещё не подошло. Перекусив, он попросил его сегодня не беспокоить, отправился наверх, к себе в номер и стал ждать.
Лето уже подошло к концу и теперь темнело раньше, как только солнце коснулось горизонта, он прихватил с собой небольшой свёрток, открыл окно, аккуратно выставив раму, и спрыгнул вниз. Сделать это получилось так тихо, что даже человек, стоявший рядом, не услышал бы удара ног о землю. Уходил он по меже, среди засеянных полей. Через полчаса он уже был на месте, и можно было с уверенностью сказать, что ни одна живая душа его не видела, хозяева гостиницы были уверены, что он по-прежнему у себя в номере.
Когда уже достаточно стемнело, Морт присел на землю и развернул свёрток. В нём лежала одежда из чёрной ткани, штаны, куртка, мешок на голову с прорезями для глаз, чёрные перчатки и башмаки из грубой ткани с мягкой подошвой. Быстро переодевшись, он нацепил поверх этого наряда ремень с ножом (и сам ремень и ножны с рукояткой тоже были чёрными), после чего медленно направился к замку.
Камни, из которых состояла стена, были уложены давно, можно было сказать, что они приросли друг к другу, но и время сделало своё дело, появились трещины, выбоины, просто неровные края, кое-где в трещинах торчала проросшая трава. Для охотника это было примерно то же самое, что для обычного человека приставная лестница. Пришлось только снять перчатки, но это было терпимым неудобством. Цепляясь за малейшие выступы и углубления, он начал карабкаться вверх. Весь подъём занял не более минуты.
Быстро перебросив своё тело на другую сторону, он повис на одной руке и осмотрелся. Перепрыгнуть на дерево сразу не получится, слишком далеко, придётся спуститься вниз. А что тут с собаками?
Лохматый сторож не заставил себя ждать. Собака непонятной породы, едва не с медведя размером, с глухим рычанием подбежала снизу. Пёс знал свою силу, такие, как он, обычно не размениваются на лай и беспокойство хозяев, вора он удавит сам, а хозяину потом принесёт труп для отчёта. Вот только теперь вышло по-другому.
Охотник спрыгнул на землю и посмотрел в собачьи глаза. Кобель вздрогнул, отступил на шаг назад и присел. Ярость и верность хозяину отчаянно боролись в нём с желанием заскулить, поджать хвост и поскорее спрятаться.
— Нам нечего делить, — шёпотом сказал Морт, не отводя взгляда от собаки, — я не трону твоего хозяина и ничего не украду. Не мешай мне и будешь жить.
Вряд ли пёс понял слова, но интонация до него дошла. Увы, не так, как рассчитывал охотник. Противник предлагает мир. Он слаб. Можно атаковать.
Огромная пасть стала открываться, чтобы с рыком, который услышат все соседи, сомкнуться на тонкой шее странного (и страшного) человека. Но и у Морта был свой козырь, обратившись внутрь себя, он слегка отпустил поводья, открыл на секунду дверь, прочно удерживавшую Тьму внутри него. Тьма вырвалась и обдала собой пса, словно ушат холодной воды. Пёс остолбенел, подавившись собственным рыком, лапы его подломились, едва не падая, он бросился наутёк, отчаянно выискивая нору, где его не достанет то, что он сейчас почувствовал.
Придя в себя, охотник быстро вскарабкался на одно из мощных деревьев, не исключено, что деревья эти — ровесники самого дома, а возможно, даже старше его. Дуб, на котором он сидел, имел ствол в шесть или семь обхватов. Впрочем, история местной растительности его волновала мало, куда важнее было то, что верхние ветви деревьев переплелись между собой, позволяя ловкому человеку свободно перемещаться по всему периметру стен. Все стены его не интересовали, а вот несколько окон, в которых горел свет, он счёл нужным осмотреть. Шторами здесь пренебрегали, да и нужды в этом не было никакой. Человек, подошедший снаружи, из-за высокой стены мог разглядеть, разве что, небольшой кусок потолка в окне третьего этажа.
На первом этаже, как и ожидалось, находилась прислуга, двое пожилых мужчин о чём-то чинно беседовали, периодически отхлёбывая из глиняных кружек неизвестный напиток. Чуть дальше была кухня, где две ещё более пожилые женщины мыли посуду и что-то варили в большом котле. Ещё в одной комнате сидел неряшливо одетый мужик неопределённого возраста с бородой и стоявшими дыбом нечёсаными волосами и точил напильником топор. Садовник?
Поднявшись выше, он обследовал окна второго этажа, здесь повсюду было темно, только одно окно ярко светилось. Заглянув туда, Морт увидел солидного господина лет сорока-пятидесяти с пышными усами и не менее пышной шевелюрой, которая уже начала обильно седеть. На нём был надет тёплый домашний халат и тапочки. Он сидел за столом и что-то вписывал в толстую книгу. Очевидно, это и есть хозяин замка, тот самый барон Гёре, а эта комната — его рабочий кабинет. Нигде никаких признаков чего-то противозаконного или даже просто подозрительного.
Третий этаж также не отличался обилием освещённых окон. Только в самом торце одно окно горело ярко и ещё одно едва освещалось пламенем единственной свечи. Зрелище, увиденное им в ярко освещённом окне, можно было счесть весьма приятным. Дама средних лет, видимо, жена барона, готовилась ко сну. Служанка, совсем юная девушка, судя по лицу, взятая из крестьян, расшнуровывала её корсет. Дальнейшее угадать было несложно, неподалёку стояла большая ванна, над которой поднимался пар. Морт ещё непроизвольно отметил, что ванна целиком отлита из бронзы, которой ушло такое количество, что можно было изготовить три восьмифунтовых пушки, или даже четыре. Отдав платье служанке, госпожа Гёре, лениво потянувшись, стала снимать нижнюю рубашку. Морт видел её со спины, и кое-что ему показалось подозрительным. Когда она была уже полностью обнажённой, стали видны рубцы на спине и ягодицах. Плеть? Стек? Муж её избивает?
Но долго рассматривать следы от побоев не получилось, дама повернулась к нему лицом и подошла к ванне, пробуя рукой воду. Её всё устроило, и, грациозно перешагнув через бортик, она погрузила всё тело в горячую воду. Тело, надо отметить, было прекрасным, даже возраст его почти не портил. Кроме того, дама определённо выглядела счастливой, что как-то не вязалось с побоями на теле. Что-то здесь не так.
Морт уже решил спускаться, смотреть на красивую обнажённую женщину было, безусловно, приятно, но он здесь всё же не за этим. Тут взгляд его зацепился за ещё одну странность. Женщина приподняла руку и запустила её в волосы, при этом отчётливо стала видна небольшая татуировка, спрятанная в подмышечной впадине. И это было не украшение, колдовская руна, одна из тех, что «украсили» однажды его тело.
Есть зацепка. Почтенной знатной даме нет нужды расписывать себя татуировкой, словно матрос или каторжник. А этот знак можно увидеть только в учебниках прикладной магии, который нужно ещё где-то взять. Переместившись поближе к окну, он вгляделся внимательнее. Ветка, на которой он висел, опасно изогнулась, но невеликий вес охотника пока выдерживала.
Дама оставила в покое волосы и провела руками по роскошной груди, потом руки её спустились ниже, туда, где бортик ванны не позволял ничего разглядеть. А через несколько мгновений она закинула ноги на края ванны и откинула голову назад. На лице её возникло блаженное выражение. Так, почтенная госпожа, имеющая достаточно молодого и крепкого мужа, предаётся постыдному пороку, что больше к лицу неопытным девушкам или, к примеру, монашкам. И всё это на глазах прислуги. Прислуга, кстати, нисколько не удивилась, не смутилась, не попыталась отвернуться или, хотя бы, отвести глаза. Видимо, подобное поведение хозяйки вполне привычно для неё.
Разврат и бесстыдство в среде аристократии — явление частое. Это у крестьян женщина после каждого слова осеняет себя крестным знамением, а муж, с которым она прожила двадцать лет и родила десяток детей, никогда даже пупка её не видел. У благородных господ всё иначе, да и прислуга для них — это нечто среднее между мебелью и домашними животными, то есть, по сути своей, бессловесные твари. А особо приближённые слуги хороши тем, что умеют всегда молчать. Какой вывод можно из всего этого сделать? Да никакого. Пока.