Женщина окончательно расслабляется.
— Вы простите, — кается она, — просто не ожидала. Привыкла, что здесь обычно нет никого. А тут…
Она замолкает, наконец, взглянув в сторону мужчины.
— Уж вы бы предупредили, Фрол Константинович, — мягко сетует она. — Я бы и не пришла сегодня, не помешала вам.
— Честно говоря, я забыл, по каким дням вы приходите, — усмехается он. — Доброе утро, Валентина Петровна.
— Вот теперь действительно доброе! — соглашается женщина, бросая в мою сторону одобрительный взгляд. — А то я ж говорю, темнота, привыкла, что никого, а тут гляжу, и так…
— Это Оля, — прерывает ее поток Фрол, обнимая меня за плечи, а потом зачем-то мне сообщает: — Валентина Петровна будет приходить и заниматься уборкой квартиры по четвергам и воскресеньям. Хотя… возможно, с воскресенья мы перенесем на другой день, да? Потом с вами обсудим, Валентина Петровна.
— Конечно-конечно, — охотно соглашается женщина и, кажется, с трудом удерживается от того, чтобы заговорщически подмигнуть. — Любой другой день, как вам двоим будет удобно.
Нам двоим?!
Перевожу взгляд на Фрола, а тот лишь одобрительно усмехается.
Странно, потому что… идут такие обсуждения, как будто мое мнение тоже будет учитываться. Как будто оно вообще имеет значение в вопросах, касающихся распорядка на чужой территории.
Словно заметив мою растерянность, Фрол еще крепче меня обнимает.
Я вздыхаю и прикусываю губу, чтобы удержать вопрос, вертящийся едкой юлой в моих мыслях и готовый сорваться — «А как на это посмотрит Таня?»
И только когда Валентина Петровна раздевается и уходит, чтобы начать уборку, а мы остаемся одни, я разворачиваюсь в объятиях Фрола и, холодея от липкого, неприятного страха, все-таки спрашиваю:
— Скажи, только, пожалуйста, правду… у тебя кто-то есть?
Он недоуменно приподнимает светлые брови, всматривается в меня, как будто я сильно изменилась, пока мы ночью не виделись.
— Что натолкнуло тебя на такие мысли? — кажется, удивляется искренне. — Валентина Петровна?
Качаю головой и натыкаюсь на выжидающий взгляд.
И как тут спросить так, чтобы не выглядело, как элементарная ревность? Я не хочу, чтобы он думал, что я после трех дней заявляю на него права, но и неизвестности больше не выдержу.
Пытаюсь сосредоточиться, но горячие ладони мужчины, которые обхватывают мое лицо, путают планы. Мелькает малодушная мысль — промолчать, оставить все так, как есть — все равно это ненадолго.