— А что Фрол?! — кипячусь я.
Я стою на пролете, мимо проходят сотрудники из других офисов, которые могут знать редкое имя моего руководства, но в данный момент мне плевать. Мне настолько плохо, что не до приличий, и я позволяю эмоции хотя бы своему голосу, потому что слова — это лучше, чем крик.
— Оля… — тяжело вздыхает мой брат и принимается за старую песню, что мы с этим мужчиной разные люди.
Только на этот раз в песню вплетаются новые трагические оттенки. Не знаю, что именно видела его Света, и какие успела сделать выводы, но я вдруг понимаю, что брат на самом деле волнуется. Не о моем моральном облике — нет, возможно, его что-то и задевает, все мужчины немного собственники, но его тревожит другое — сердце, которое мне могут разбить.
Он говорит, а я слушаю, и вроде бы рядом, на связи, а на самом деле мысленно стягиваю ту трещину, которая там уже появилась.
— Илья… — пытаюсь его перебить.
Но он продолжает, продолжает и продолжает. И я не столько разбираю его слова, которые уже повторяются, идут по третьему кругу, сколько вслушиваюсь в его голос, эмоции, и мне становится даже неловко, потому что я заставила любимого человека так волноваться.
Я делаю над собой усилие, чтобы не выдать настоящие чувства голосом, тихонечко выдыхаю, потому что не привыкла, не хочу ему лгать, но не вижу другого выбора. И когда он снова повторяет про то, что мое сердце может разбиться, даже нахожу в себе силы, чтобы рассмеяться.
— Илья, не говори глупости! — говорю бодро, весело и так уверенно, что, кажется, он наконец верит, что я жива и не истекаю в данный момент от душевных травм, не совместимых с моей ранимостью. — Какое разбитое сердце? Это все несерьезно!
— Что — несерьезно? — уточняет придирчиво он.
— Мои отношения с Фролом, — поясняю послушно. — Это даже не отношения, а так… только секс, для здоровья.
По-моему, у меня театральный талант, потому что брат верит и мгновенно прекращает беседу, пожелав мне успеть бросить мужчину первой.
Я снова смеюсь, обещаю подумать над этой стратегией, открываю дверь в крыло, ведущее к нашей компании.
И вдруг слышу буквально у себя за спиной знакомую мелодию — жесткую, мужскую, с нотками затаенной магии. Ту самую, которую я вчера вечером сбрасывала на телефон Фрола.
Делаю вдох, и едва не падаю от запаха любимой арабики.
Он.
Шагов не было слышно, а значит, какое-то время он уже стоял у меня за спиной, и…
Все слышал.
А сейчас, скорее всего, ждет, когда я начну оправдываться, говорить, что он понял не так, я не то имела в виду.
Не хочу.