Олег ушам своим не верил. Будь ее воля? Кто ей может помешать хоть что-то сделать, если она того захочет? Да если ей взбредет в голову, она крокодила притянет в ванную и никто не пикнет. Все будут умиляться и говорить, что давно мечтали о крокодиле в ванной, зеленом, жирном, дурно пахнущем.
– Скажи хоть, куда переехали, далеко от нас? Внуков теперь совсем не увижу…
– Нахимова, – автоматически сказал Олег, совершенно сбитый с толку. _Юлечка – чудесная девочка?_ С этим, конечно, никто не спорит, но хороша ложка к обеду.
– Что? – спросила Фаина Витольдовна. Олег почувствовал ее замешательство. – Как ты сказал, Олег? Повтори.
– Нахимова. Двадцать восемь. Что-то не так?
В трубке наступило молчание. Потом она кашлянула и произнесла уже другим, сухим, почти каркающим голосом, именно таким, какой и привык слышать Олег:
– Ты уверен?
– Абсолютно. Я видел номер на стене дома.
– Странно… мы же там жили. На Нахимова. До переезда на Серпуховскую. Почти тридцать лет назад. – Она помолчала. – Скорее всего, ты не помнишь… у нас еще кот был черный, потом, правда, его духовкой опалило, он со страха выпрыгнул в окно, так и не нашли.
– Что? – сказал Олег, чувствуя, как кровь прилила к голове, уши заложило, а ее голос стал очень далеким, глухим, странным. – Мы просто сняли квартиру. И все.
– Там новый дом построили? – спросила она.
– Нн-ет… дом старый. Как довоенный, – сказал Олег. – А почему вы звоните на этот телефон? А не на мой? Я по ошибке его взял, извините…
– Ваши номера недоступны, вот почему. Причем со вчерашнего дня. Я хотела позвонить со своего мобильного, чтобы не платить за городской, но не нашла его, он обычно лежит на серванте рядом с прибором для измерения давления.
Олег машинально достал свой телефон из кармана джинсов, связь отсутствовала.
– Олег? Ты здесь?
– Да бабушка, проверял телефон, и правда, не ловит. Странно. Может быть, потому что окраина города?
– Олег… если это действительно старый четырехэтажный кирпичный дом по адресу Нахимова, 28, то… – она замялась… – то, я сама видела…
– Что видели, Фаина Витольдовна? Я тут клей размешиваю…
– Снесли этот дом, Олег. Его нет. Там пустырь и лес. И больше ничего нет. Понимаешь?
Олег прекратил мешать раствор, посмотрел на стену с желтыми обоями, сквозь рваные прорехи проглядывали другие, зеленоватые, потом перевел взгляд на окно, пыльное, с мутными серыми подтеками: там шумел лес, пасмурный день начинал свой ход, местами сквозь глиняные тучи пробивались отрывистые солнечные лучи, на мгновение они заглядывали в квартиру, высвечивая пыльные столбы и тут же исчезали, превращая комнату в пляшущий калейдоскоп тени и света.