Печать Тьмы

— Посохи? Ты что — детских сказок про волшебников начитался? Ты в Хеоне встречал хотя бы одного мага с посохом?

— Н-нет, — честно постарался вспомнить Айвен.

— Посох является либо признаком высочайшего сана, уровня не ниже архимага, или просто служит в качестве опоры старым чародеям, которым уже тяжело ходить из-за возраста. Разумеется, никто не запрещает ими пользоваться и зачаровывать, как душе угодно, вот только несколько колец или небольших жезлов будут куда как удобнее длинной и тяжелой палки. А что до обережников, так уж будь спокоен — мечами и рукопашным боем они владеют мастерски.

— Но зачем им это?

— А ты вспомни, как нас арестовывали. Обычно они имеют дело с магами и колдунами, поэтому в первую очередь блокируют любое использование магии, делая чародеев беспомощными — во время блокады даже артефакты не работают. В том числе заклинания и почти все снаряжение самих магов-хранителей.

— Да уж, в такой ситуации хороший меч и умение им владеть будут кстати, — согласился вор, — А если вместо зловредного малефика этот твой маг наткнется на десяток опытных вояк, вздумавших покуражиться под хмельное дело?

— Откуражит их так, что надолго дорогу к трактиру забудут. Мало того, что они знатные рубаки, так перед арестом еще и эликсирами повышают свои бойцовские качества до недосягаемых высот. Кстати, а мы уже пришли.

Мэт остановился и указал рукою на здание, возвышающееся перед ними. Айвен тоже с удивлением уставился на него. Это был Храм. Очень древний и очень мрачный, посвященный одной из темных сил — Спящему Змею Моако. Огромная змеиная голова из зеленого камня венчала крышу храма, нависая над лестницей. Вместо глаз у статуи зловеще сверкали громадные рубины, которые, вор был готов поклясться здоровьем Мэта, были настоящими. Правда, даже он не рискнул бы на них покуситься — вдруг этот спящий змей не выдержит святотатства, и проснется?

— Ты ничего не путаешь? Нам точно сюда? — забеспокоился вор, — Вот уж не думал, что ты веришь во всю эту сверхъестественную чушь с божественными чудесами.

— Не волнуйся, долго мы здесь не задержимся. Мы лишь заберем своего проводника.

— Проводника? Не очень-то это похоже на место, где можно нанять проводника. А я-то уж думал, что мы пришли к твоему приятелю жрецу.

— Сейчас сам все поймешь, — хмыкнул чародей и ударил в гонг.

На крыльце появилась фигура в черном балахоне. Низко надвинутый капюшон скрывал лицо жреца, а руки он засунул в рукава.

— Что привело вас к стенам нашего Храма? — голос жреца оказался неожиданно тонким, словно тот еще не вышел из мальчишеского возраста. А может, так оно и было.

— Мне нужен один из вас, один из шипящих. Его имя — Хныга.

— Ну и имечко, — улыбнулся Айвен, — с таким действительно, только в свистящие и идти, бить поклоны чешуйчатому богу вдали от цивилизации.

— Среди шипящих нет собрата с таким именем, — отозвался жрец, пропустив мимо ушей язвительное замечание вора. — Но его носит один из жалящих. Я позову его.

— Надо же, — Мэт дождался, когда жрец исчезнет за дверью, и повернулся к своему спутнику, — а мой маленький друг времени зря не теряет. Еще и года не прошло, как мы виделись в последний раз, а смотри-ка — уже выбился в стражи Храма.

Ворота скрипнули, и в них проскользнула невысокая сгорбившаяся фигурка в жреческом одеянии. Как показалось Айвену, в тени капюшона желтым светом блеснули глаза незнакомца, когда он повернулся к геоманту.

— Ты?! Колдун, у который тысяча одежек и усы-хамелеоны, это твоя стоит тут, или это винные духи шутят-обманывают глаза Хныги?