Сам Жондретт, очевидно, только что вошел в комнату.
Он еще задыхался от усталости. Дочери его сидели на полу около камина; старшая перевязывала руку младшей. Жена лежала на постели около камина и с изумлением смотрела на мужа. Сам Жондретт ходил большими шагами взад и вперед по комнате. В его глазах было какое-то странное выражение.
Наконец, жена, видимо озадаченная и робевшая перед мужем, решилась спросить его:
— Неужели это правда? Ты уверен в этом?
— Ну еще бы! Положим, прошло восемь лет, но я все-таки узнал его. Да, я узнал его! Узнал тотчас же! Неужели это не бросилось тебе в глаза?
— Нет.
— А ведь я говорил тебе: «Смотри повнимательнее». Это та же фигура, тот же голос, то же лицо, едва ли даже постаревшее, — есть люди, которые, бог весть почему, совсем не старятся. Он только теперь лучше одет, вот и все! А, старый таинственный дьявол, наконец-то ты у меня в руках!
Он остановился и, обернувшись к дочерям, сказал:
— Ну, убирайтесь вон!.. Странно, что это не бросилось тебе в глаза!
Дочери послушно встали.
— С больной рукой? — прошептала мать.
— Воздух принесет ей пользу, — решил Жондретт. — Марш!
Видно было, что этот человек принадлежит к числу тех, которым не возражают. Дочери его пошли к двери.
В ту минуту, когда они выходили из комнаты, отец удержал за руку старшую и сказал ей каким-то особенным тоном:
— Вы вернетесь ровно в пять часов. Обе. Вы мне понадобитесь.
Мариус стал слушать еще внимательнее.
Оставшись один с женою, Жондретт раза два или три прошел взад и вперед по комнате. Потом он в течение нескольких минут заправлял за пояс панталон выбившийся подол своей женской рубашки.
Вдруг он повернулся к жене и, скрестив руки, воскликнул:
— Хочешь ты узнать еще кое-что? Барышня…
— Ну что же? — сказала жена: — Барышня…