Его слово было решающим. Все покорно последовали за ним.
— Если б вы захотели поработать, я бы с девчонкой не церемонился, — сказал Монпарнас дорогой.
— Ну а я с этим не согласен, — сказал Бабэ, — я не люблю трогать женщин.
На углу улицы компания остановилась и тихо обменялась следующими загадочными словами:
— Куда же мы пойдем ночевать?
— Под Пантэн.
— Тенардье, у тебя ключ от решетки?
— Ну, конечно!
Эпонина, не спускавшая с них глаз, видела, как они шли той же дорогой, какой пришли. Она встала и последовала за ними, она шла крадучись, чуть не ползком, вдоль стен и домов. Таким образом она проследила их вплоть до бульвара.
Там она остановилась и дожидалась, пока все шестеро не исчезли во мраке ночи.
V. Ночные силы
После ухода грабителей улица Плюмэ снова приняла свой мирный ночной вид.
То, что произошло сейчас на этой улице, не было бы удивительным в лесу. Там вся так тесно и густо переплетенная растительность живет какой-то особенной таинственной жизнью, и копошащийся в ней дикий мир часто созерцает явления невидимого; существа, стоящие ниже человека, сквозь туман различают своим острым зрением то, что недоступно человеку; неизвестное живущим сходится там в потемках. Дикая, ощетинившаяся природа пугается при приближении того, в чем она чует сверхъестественное.
Ночные силы знают друг друга и приходят между собой в таинственные соглашения. Зубы и когти боятся неуловимого. Кровожадное зверство, алчные, вооруженные когтями и клыками инстинкты, вечно ищущие добычи, служащие исключительно желудку, порождение которого они и составляют, с тревогой чуют и видят бесстрастные облики призраков, спокойно надвигающихся во мраке в своих развевающихся саванах, кажущихся одаренными какою-то страшною жизнью — жизнью смерти. Грубая, чисто материальная сила смутно страшится иметь дело с непроницаемой тьмой, сгущенной в неизвестном существе. Черная фигура, преграждающая путь, заставляет дикого зверя сразу остановиться. То, что выходит из кладбища, пугает и сбивает то, что выходит из берлоги: волки отступают при виде колдуньи.
VI. Благоразумие Мариуса доходит до того, что он вручает Козетте свой адрес
В то время как своеобразный сторож в образе женщины охранял решетку сада от шестерых злоумышленников, которых и заставил отступить от нее, Мариус находился возле Козетты.
Никогда еще усыпанное звездами небо не было так ясно, никогда еще деревья не трепетали так нежно, а травы не благоухали так сладко, никогда еще птички не засыпали в своих гнездышках под такой убаюкивающий шелест листьев, никогда еще ясное согласие природы так не соответствовало внутренней музыке любви, никогда еще Мариус не был так влюблен, так счастлив, так восторжен. Но он застал Козетту печальной: она плакала, глаза у нее были красны.
Это было первым облаком на горизонте царства чудных грез.
— Что с тобой? — было первым вопросом Мариуса.
— Ах! — проговорила она сдавленным голосом, опускаясь на скамейку возле крыльца.