— Ожидаются, — мрачно ответил Скаэн. — Но кто бы знал, чего и кого. Впереди всё закрыто облачным покровом, земля пропитана какими-то ядами. Люди там ещё остались, но мало. Разведчики пытались вывести крестьян, но… Люди там тоже изменяются. Не сразу — за два-три дня. Поэтому и пройти опасный участок нужно будет быстро.
— Но нам-то ничего не грозит? — уточнил Первый.
— Нам — нет, — мрачно согласился Скаэн.
— Опасность измениться грозит обозникам-аори, — ответила Эл-оли. — Мудрецы постараются их защитить, но риск очень большой. И вам надо понимать, что на время марша вы останетесь без нашей поддержки… Новых обозников взять будет неоткуда.
— Эра, на нас могут напасть мудрые твари? — уточнил Первый.
— Могут, — ответила Эл-оли. — Многие надеются, что обойдётся без нападений, но мы будем проходить слишком близко к Лингу. Пуща… Небольшой отряд мог бы пробраться, а обоз и армия — через лес не пройдут. Придётся идти вдоль опушки.
— Через день мы дойдём до границы владений алхимиков, — пояснил Скаэн. — Идём по дороге, сильно не переутомляемся. Пройти владения изменённых нам нужно за день. В ближайшие два дня охрана со стороны Пущи снимается, а вот через владения придётся идти в охране с другой стороны от обоза. Лучше обойтись без ночёвки в тех местах… Но никто не знает, как сложится, поэтому готовьтесь ко всему.
Совещание закончилось только через час — глубокой ночью. А следующие два дня прошли в напряжённом марше в сторону неведомой нам угрозы. С чем придётся столкнуться во владениях алхимиков, стало понятно уже на второй день. На горизонте появилась чёрная полоса, которая росла по мере приближения, и скоро уже можно было рассмотреть грязно-тёмные облака, скрывавшие солнце и небо. Ещё недавно зеленеющие луга и поля превратились в ядовитые заросли непонятных растений, а от земли тянулись вверх тяжёлые клубы тумана. По земле туман тоже стелился, но неравномерно — отдельными облаками. Лагерем встали тогда, когда до границы облаков оставался один переход.
Картина была настолько же странной, сколько и страшной. Там, где стояло войско — зеленела трава, под порывами ветра с моря качался лес. А сразу в тени туч мир стремительно менялся. Дорога из бледно-бежевой становилась голубоватой, растения меняли цвет с зелёного на болотный, по ним стелились клочья тумана — и всё это было погружено в полумрак, хотя солнце только начало клониться к горизонту. Посты охраны выставили со стороны павшего города. Всю ночь часовые напряжённо вглядывались в темноту, но обошлось без происшествий.
И только в предрассветных сумерках стало понятно, что за ночь тучи продвинулись вперёд. Первые отряды потянулись в сторону туч, держась опушки леса. Через некоторое время выдвинулись отряды прикрытия и обоз. Пришла очередь выдвигаться для нашей полусотни и десятка Гун-Нора. Шагая в строю, мы с напряжением вглядывались в виденные ранее, но до неузнаваемости изменившиеся места.
Растения меняли не только цвет. Обычная трава не отрастила зубов и не плевалась ядом, но шагать по ней стало сложно. Стоило опустить ногу, как тонкие стебельки пытались прицепиться к обуви, оплести выступающие участки — и даже когда нога скользила над травой, её продолжало цеплять. Могучие кавали справлялись с её сопротивлением, хоть за обмотанные шкурами ноги траве и было проще держаться. А вот людям пришлось шагать как по воде, высоко поднимая ступни. Клочья тумана вызывали приступы тошноты, у некоторых кружилась голова, но всё проходило, стоило лишь выйти из дымки. Повсюду царил гнилостный неприятный запах.
Проблемы начались почти сразу, когда войско втянулось на изменённые земли. Авангард столкнулся со стаей плотоядной скотины, по которой невозможно было определить, от кого она произошла и в кого превратилась. Не было таких тварей ни на юге, ни на севере. За первой стаей последовала вторая, за второй третья, но потом скотина закончилась. Обоз уверенно двигался вперёд, а вместе с ним шло войско. Телеги и тащивших их кавалей прикрывали невидимые стены, через которые не просачивался туман, не прорывались твари, и даже растения вели себя более смирно. А вот бойцам приходилось туго.
Через час после начала движения несколько десятков у нас за спиной накрыло ужасом. Сначала бойцы начали нервно оглядываться, потом дёргаться на каждый шорох, а под конец несколько человек кинулись с паническими криками в разные стороны. Всех вернуть не удалось, но искать пропавших запретили. Когда мой десяток испытал похожее воздействие, мне стоило больших трудов успокоить бойцов. Очень вовремя по цепочке передали приказ достать тряпки и облить их водой из фляг, а после — обмотать вокруг носа и рта. Это помогло. Подступающий к горлу ком ужаса отступил и рассеялся.
Помимо ужаса, хватало и других странных эффектов — то тянуло в сон, то накатывала бесшабашная радость и жажда действий, то налетала очередная стая изменённых зверей. Мимо проплывали деревушки, скрытые клочками тумана. И хотя никого в этих опустевших деревнях видно не было, создавалось ощущение, что за нами наблюдают — и далеко не все эти взгляды были безразличными. В воздухе отчётливо пахло злостью и раздражением. И злились тут на нас — на тех, кто осмелился вступить под своды густых туч и упрямо шёл сквозь изменённые земли.
Когда на горизонте появилась светлая полоска неба — приободрились все. Даже обозники стали чаще понукать кавалей, и армия начала перемещаться быстрее. Эта спешка и стала причиной того, что последняя атака изменённых земель не прошла впустую. Впрочем, даже будь мы к ней готовы — наверно, ничего бы изменить не удалось. Туманные клочья, дрейфовавшие по воле слабых порывов ветра, неожиданно собрались в плотные шары и выстрелили по войску. Тот, в кого попадал шар — исчезал. Прежде чем шар попал в меня, я насчитал под сотню исчезнувших бойцов.
А потом мир передо мной мигнул, и только крик «Шрам!» ещё стоял в ушах, когда исчезло и войско, и обоз, и светлая полоса. Я стоял на дороге, мертвенно-бледной в тусклом свете, пробивавшемся из-за туч. Дорога шла между двух засеянных полей, поднимаясь на пригорок, где виднелись крыши деревенских изб. Не знаю, что было высажено на полях до изменения, но теперь с одной стороны росли толстые красноватые стебли, увенчанные розочками соцветий, а с другой — бледные побеги, покрытые синеватыми шипами. Свернуть было некуда, да и незачем, а куда идти — не ясно. Я стоял, сжимая в руках копьё, и оглядывался.
Страшнее всего было сделать первый шаг. Медленный, осторожный. Казалось, стоит хрустнуть под моей ногой хотя бы веточке, и вокруг меня разверзнется бездна. Сердце колотилось с такой скоростью, что казалось, сейчас выпрыгнет из груди, а я не мог его унять. Руки дрожали, ноги подгибались, и, лишь пройдя первые десять шагов, я начал успокаиваться. Вопросы вертелись в моей голове, но не было ни одного ответа. Понятно, что в меня попал туманный шар, и там — я исчез. А появился здесь. Почему и зачем? Что теперь делать? Всё это было тайной для меня.
Оставалось только идти вперёд. Куда бы я сейчас ни пошёл — везде будет «не туда». Когда мне удалось успокоиться, я смог и более трезво мыслить. И первым делом оглянулся назад. За моей спиной во всём своем ужасном великолепии стоял Линг. Нет, я не начал свой путь от его стен, до города оставалось несколько переходов. И стоял я на том самом пригорке, с которого совсем ещё недавно спускаласьармия ааори и нори, возвращаясь из Пущи, чтобы провести ночь под стенами города. Но если тогда светило солнце и по его улицам ходили люди, то теперь Линг был грязен, пуст и тих. Рассмотреть подробности я не мог, но было отлично видно, что город брали штурмом, и бой был не из лёгких. Часть башен и стен была разрушена или сияла огромными чёрными провалами, ворота были выбиты, а многие здания пострадали от пожаров.
Тонкая полоска реки не отражала небо. Теперь она была наполнена тьмой и будто даже затягивала свет. Хутора и поселки в пригородах — те, что мне удавалось рассмотреть — казались пустыми и брошенными. Я вновь перевёл свой взгляд на селение, к которому вела меня дорога, и вздрогнул. По полю с красными стеблями почти неслышно шел мужчина в одной набедренной повязке. Он шел по прямой, не сворачивая, не изменяя скорости, а с земли по нему били тонкие красноватые стебли, нанося болезненные уколы. Он морщился, плакал, сжимал губы, вздрагивал — но продолжал идти. Вот он прошел мимо меня, дошел до конца поля, развернулся и почти вдоль дороги начал возвращаться. Там, где он уже прошел, стебли наливались краснотой, начинали влажно поблескивать, распрямляться.
Когда расстояние до мужчины увеличилось шагов до пятидесяти, я не выдержал и пошёл следом, но по дороге. Мужчина явно направлялся к селению на пригорке, и я решил последовать за ним. Раз он плачет и испытывает боль, то с ним еще можно говорить. Вот только почему он шёл по полю, напитывая каплями своей крови проклятый урожай? Получить ответы у меня не получилось — незнакомец до селения не дошел. Он упал, поднялся и двинулся дальше, но смог пройти лишь несколько шагов, когда ноги его подогнулись, и тело опустилось в измененную траву. Побеги склонили свои соцветия над погибшим, посыпая его пыльцой, а потом распрямились. На месте мужчины образовался кокон из тех шевелящихся красных стеблей, что били его, пока он шёл по полю.