— Я всё ещё очень надеюсь взять добычу и вывести в нори как можно больше, — она замолчала, собираясь с силами, и продолжила. — Но может быть и так, что нам не повезет. Мы снова останемся ааори. Но мы сможем тогда перейти всем десятком в нори на следующий год — или осенью. Главное — протянуть эти полгода, да?
— Я жадная, но я согласна! Особенно на защиту ног! — поспешно согласилась Ладна, вызвав дружный хохот. — Ноги — это важно!
— Тогда сейчас мы все идём, берём своё жалованье и приходим к администрации. И одеваемся почище, всё-таки в город выходим, — распорядилась Пятнадцатая, определив, что весь десяток согласен с её позицией. — Время на сборы — час!
Мы встали и пошли в казарму. Девушки побежали, а я — побрёл. Голова слегка побаливала, чувствовалась лёгкая слабость. Завтрак сегодня был мною съеден в двойном размере. Я даже денег не пожалел. Так что теперь хотелось спать, и совсем не хотелось никуда идти. Пятнадцатая дождалась меня и пристроилась рядом, приноравливаясь к темпу. После минутного молчания я решил его прервать.
— Надо было горошину продать. Сейчас бы денег на все хватило.
— Нет, — Пятнадцатая покачала головой. — Ты не понимаешь просто…
— Почему? Понимаю, — возразил я. — Я её съел и не почувствовал никаких изменений. А если бы мы её сдали — то я бы изменения почувствовал. Несколько сотен ули, как-никак.
— Ну ладно, — покладисто согласилась Пятнадцатая и опять замолчала.
Мы прошли в тишине ещё шагов сто, и я снова решил прервать молчание.
— Пятнадцатая…
— Шрам, чтоб тебя! — взорвалась девушка. — Я иду и пытаюсь придумать, как сказать тебе спасибо и извиниться. А ты мне сосредоточиться не даёшь.
— Ну всё, сказала уже, — я улыбнулся.
— Шрам, ты достал уже, — Пятнадцатая засмеялась. — Надо же быть серьёзнее, да?
В её голосе было столько надежды, что я не смог её разочаровать. Признался, что да — надо бы. И в знак серьезности её извинений и благодарностей потребовал открыть самую её страшную тайну. В ответ получил шутливый подзатыльник и лишился компании. Сам виноват.
Выдвинулись на рынок мы пешком. Ветераны и Пятнадцатая тащили на себе мешки со снаряжением. К счастью, до рыночной площади идти было недалеко, и никто не спешил — мне удалось приноровиться к скорости отряда. Выход в город оказался той ещё задачей. Мы шли группой, а вокруг были — только аори. Каждый мог обратиться к нам, а мы обязаны были соблюдать правила поведения: кланяться подобающим образом, пялиться в землю и помогать. Меня лично успокаивало только то, что я помнил мурло с кладбища — и, если попадался особо противный местный, представлял, как это самое мурло утягивает его под землю.
Удивительно, но особой популярностью мы пользовались почему-то у пожилых людей, которые считали, что нам некуда торопиться. Одна старушка 20 минут вещала нам о том, как в её времена было хорошо, а в эти — плохо. А мы даже не могли развернуться и уйти. Спас нас какой-то мужчина, отвлекший её разговором, и мы с благодарностью сбежали. Всё время выхода Пятнадцатая была напряжена как струна, и это можно было понять. В конце концов, именно она несла за нас ответственность в этом нелёгком походе за три квартала.
В целом всё прошло без происшествий: до рынка мы добрались, никого не оскорбив, не задев и не обидев. Пятнадцатая привела нас к одному из нарядных павильонов, на которые я смотрел из повозки, и нырнула в боковую дверцу.
— Всё, можно чуть-чуть выдохнуть, — сказала она, когда мы оказались внутри и освободили проход. Впереди шёл широкий коридор длиной во весь павильон. Точнее, это был проход, потому что потолка не было — от яркого солнца и неба нас ничего не защищало. Зато по обеим сторонам прохода на два этажа шли лавки торговцев.
— Это павильон вэри? — уточнил Хохо.
— Да, местные сюда почти не ходят, — подтвердила Пятнадцатая. — А вэри всех этих расшаркиваний не требуют. Разве что сильно не в духе окажутся.
ebooksa