- Ну вот же ведь несправедливость!.. – громко расстроилась девушка.
- Точно! – поддержала её Ладна. – Певцы поют о презренном металле, а Нож его зажал и не делится.
- Да что вы ко мне привязались? – удивился десятник.
- Нож, не было бы денег, – проговорил я, повторяя за своей памятью, – обменивались бы чем-нибудь ещё. И всё равно кто-то оказался бы в конце обмена богаче. Арми, ну провёл нас Ворчун – чего тут переживать-то?
- Да как-то обидно! – смутился Ша-арми. – Мы там чистили территорию, в плен попадали…
- Ой, ну вот это прямо заслуга из заслуг! – захохотала Фука от другого стола.
- Да, попадали! – не смутился Ша-арми. – Не попали бы, Шрам бы детей не вытащил. Ну и вообще, мы же ему помогали?
- Ага-ага, – буркнул я себе под нос, вспомнив, кто заставил меня остаться в посёлке и согласиться на условия графа. Озвучивать свои сомнения не стал, получив болезненный тычок в рёбра от Пятнашки.
- А тут приехал Ворчун, денег с нас содрал, детей забрал – лишив нас двадцати тысяч ули. Да ещё и подъёмные взял! Поди, посмеивался над нами всю дорогу, – закончил Ша-арми мысль.
- Нет, десятник, прости, но ты не прав, – возразил ему Толковый. – Вот Шрам прав. Ну надул он нас. И что? Мы всё равно получим очень много. Просто очень! В следующий раз думать будем. Да, Шрам?
- Точно, – согласился я. – Обучение везде недёшево, а на собственном опыте – ещё дороже.
- Да ну вас, – беззлобно отмахнулся Ша-арми. – Я тут общие мысли озвучиваю, а они меня ругают.
- Да никто тебя не ругает! – возмутился Хохо. – Как будто мне не обидно за эти потерянные деньги!..
- Слушайте, – не удержалась Пятнашка. – А вы детей везли, чтобы деньги получить? Или просто бросить не могли? Мы про деньги сегодня узнали! Я тут одна совсем не расстроилась из-за Ворчуна?..
Ответом ей был сосредоточенный стук приборов о тарелки.
- Ох, с кем я связалась… – проговорила Пятнашка, возвращаясь к еде.
После обеда, наскоро ополоснувшись, я вышел в город. Пятнашка вызвалась меня сопровождать. Сначала чтобы помочь выбрать одежду и сторговаться, а потом – просто за компанию. Вообще-то на втором настоял я сам. Немного подумав, я решил, что Пятнашке это тоже будет полезно. А то она с тех откровений чиновника о проблемах с детьми у ааори ходила сама не своя. К тому же, я каждый раз вспоминал её слова о том, что она девочка – и не мог отказать себе в удовольствии нарядить её в платье. В платье Пятнашка наряжаться отказалась.
- Шрам, ну ты что… Я его даже носить не умею! – возмутилась она.
В итоге ограничились просто широкими штанами из лёгкой ткани – чтобы казалось, будто она в юбке. Тут в Форте летом многие женщины носили что-то подобное. Всё-таки летнее солнышко не располагало ни к тесной, ни к плотной одежде. А более лёгкие нравы, чем в приверженном традициям Мобане – позволяли женщинам побаловать мужской взгляд. Правда, к девушкам-ааори даже жители Мобана не применяли обычные нормы приличия, но это было понятно: ааори – не люди, а не пойми что, нори – не люди, а грешники, такие могут хоть шерстью обрастать, а к вэри – так и вообще не пристанешь с нотациями. Даже к женщине. Вот так ааори и выпали из местных моральных устоев. Вроде бы живут в Мобане, но в своём мире.
Два стражника на охране ворот у особняка эров были мне незнакомы. Что и не удивительно – оба были из местных и служили в городской страже. Они меня тоже не знали – и пускать не собирались.