***
Я проснулся от того, что кто-то обнюхивает моё лицо. Было щекотно, и я отмахнулся, не открывая глаз.
— Живой, живой, — произнёс мягкий старческий голос прямо у меня над ухом.
— А вы ещё сомневались? — спросил я, открывая глаза и пытаясь подняться на лежанке.
Надо мной стоял шаман, разглядывая меня не как человека, а как чрезвычайно любопытный экземпляр богатой коллекции. Брианна выглядывала из-за его плеча, чем-то обеспокоенная, а у дверей сидел какой-то незнакомый мне воин, равнодушно наблюдавший за стариком.
— Ты стонал во сне, будто умирал… — сказала Брианна, а потом закусила нижнюю губу. — А потом перестал дышать…
Я не смог сдержать смех, но в то же мгновение мне стало за это стыдно. Было видно, что девушка не на шутку перепугалась.
— Это сны, — авторитетно заключил шаман.
Об этом я мог догадаться и без него.
— Сны? — усмехнулся я, но старик рассвирепел.
Его глаза бешено сверкнули, и мне стало не по себе. Шаман хоть и выглядел истощённым, но в глазах проглядывала скрытая сила абсолютно уверенного в своей правоте человека.
— Нет, болван! — сварливо прорычал он. — Сны!
Я знал этот тип стариков, раздражающихся по любому поводу и без. С такими нужно вести себя как кроткая овечка, во всём соглашаться, но, разумеется, только для вида.
— Мне иногда снится всякое, — осторожно произнёс я. — Но чаще всего я не запоминаю.
— Но не в этот раз, так? — прищурился шаман.
Мне не хотелось это обсуждать, произносить вслух, будто от этого потеряется ощущение тайны, и эти сны станут чем-то обыденным, приземлённым и даже в какой-то степени отвратительным, вроде мух на подоконнике или прокисшего пива.
Но старик в упор смотрел на меня, и я понял, что он не отстанет. Я, наконец, сел на край лежанки.
— Я был на поле боя… — начал я крайне неохотно. — Лежал, истекая кровью.
— Умер от ран? — оживился шаман.
Я пожал плечами. Старик начал мерить шагами комнатушку, переходя из угла в угол. Брианна внимательно смотрела на него, а я на неё.