Придя к утру в полигон глубоководных испытаний, комдив принял решение начать их без надводного обеспечения, нужно было спешить. Кстати, на флоте, как и у автомобилистов, многие «ЧП» происходят именно из-за спешки – почему-то всё должно делаться срочно.
Ритуал глубоководных испытаний сложен: через каждые 10 метров глубины лодка задерживается, всё тщательно осматривается и прослушивается, и только после докладов из всех отсеков – «Отсек осмотрен, замечаний нет!» – она преодолевает следующие 10 метров. И так – до глубины 270 метров…
Но в тот раз на глубине между 230 и 240 метрами, когда, имея дифферент на нос, субмарина медленно шла в глубину, в первом отсеке раздалось шипение, хлопок и весь отсек сразу заволокло плотным туманом. Виктор, стоявший у переговорного устройства «Нерпа», успел доложить в центральный пост: «Пробоина в первом отсеке!» – и бросился искать вместе с матросами эту самую пробоину. Сделать это было сложно. Струя била откуда-то из-за трубопроводов, переплетений которых в подводной лодке не счесть, и была такой силы, что сбивала с ног. Глубина была уже около 260 метров, а это составляло давление свыше 25 атмосфер. Для подпора был дан в отсек воздух высокого давления, да и в центральном посту не дремали. Вскоре, продутая аварийно, лодка, как пробка из шампанского, выскочила из объятий глубины и закачалась на поверхности моря. Описывать весь сложный процесс борьбы за живучесть – весьма неприятное занятие. Надо отдать должное – панике тогда никто не поддался. После всплытия выяснилось, что «пробоиной» стала прокладка, вырванная из фланца трубопровода, связанного с забортной водой. Но, несмотря на такую, казалось, незначительную пробоину, воды в отсек набралось изрядно, и она полностью затопила электропомпу в трюме, за которую очень переживал механик.
Виктора вызвали на мостик, и комдив начал его расспрашивать обо всём подробно. Когда минёр хорошо отозвался о моральном духе, то флагманский механик Женя Кобцев не выдержал и встрял в разговор: «Товарищ комдив, надо разобраться – по «НБЖ» (Наставление по борьбе за живучесть) они действовали или нет?!». На что последовала резкая отповедь Голоты: «Да пошёл ты! Главное – всплыли! Идём в базу, там будем разбираться!».
Лодка направилась в базу. Все переживали это событие, но было приказано до вынесения окончательного вердикта не распространяться со своими версиями. К обеду Виктор попал домой. Жена с дочкой гуляли, и его опять встретила тёща. По усталому виду зятя она поняла: что-то на этом выходе в море было не так. Но, умудрённая жизнью, не стала приставать с расспросами, а направила его в ванную, а сама стала хлопотать на кухне.
После первой рюмки коньяку Виктора потянуло в сон, и он провалился в забытьё, где продолжал бороться за живучесть отсека…. Проснулся он от тихого разговора Анны Никитичны с его женой. Она настойчиво убеждала дочь ласковее относиться к мужу, ценить его нелёгкую службу. Из этого разговора Виктор с удивлением узнал, что, пока он был в море, мать молилась за него, чувствуя сердцем, что неспроста его назначили на этот выход. А он-то считал её неверующей! Тогда, наверное, Виктор и понял, что молитвы близких спасают не только подводников, но и других от всяких напастей….
Уже давно нет в живых незабвенной Анны Никитичны, простой труженицы, выжившей в блокадном Ленинграде и ухаживающей за его защитниками в госпиталях. А главное – мудрой русской женщины, отдавшей всю свою жизнь людям, родным и близким. Память о ней свято живёт в семье Виктора. В её честь названа правнучка Анна, и немалая её заслуга в том, что Виктор вот уже более 50 лет живёт со своей женой в мире и согласии, которая всё больше становится похожей на свою маму, его тёщу. Дай Бог всем таких матерей.
Ну а Виктор, переживший потом ещё не одно глубоководное погружение, остался на поверхности жизни и уверен в том, что молитвы матери сыграли в этом не последнюю роль!
Р.S. Данный рассказ я также посвящаю памяти израильской подводной лодки «ДАКАР», трагически погибшей 24 января 1968 г. Технические причины зачастую источники аварий подводных лодок…
Александр Курышин
Два товарища
Времена меняются! Это сейчас на торговом флоте автоматизация, компьютеризация и прочая фигня. Экипажи сократили до абсолютного минимума. Громадный супертанкер или контейнеровоз может иметь на борту всего 12–15 человек. А ведь совсем недавно, буквально дюжину лет назад, даже на небольших пароходиках было по 20–40 человек народу. Паслись на морских нивах такие вымершие сейчас виды как помполиты, начальники радиостанций, плотники, форсунщики и, конечно, буфетчицы. Вот о последних и пойдёт речь в этом повествовании.
Эх! Какие разворачивались интриги, какой накал страстей и какие драмы случались порой всего лишь из-за наличия на борту судна одной единственной обладательницы пары стройных ножек.
Были у меня на одном судне два товарища – Саша и Паша. Один моторист, другой матрос. Оба молодые парни, холостые, спортивные и с мозгами всё в порядке.
Друзья были, как говорится – "не разлей вода". Вместе ходили на берег в кабаки и бордели, играли в шахматы и карты. Нам всегда было о чем поговорить, и никогда не было скучно вместе.
Все было хорошо, пока к нам на судно не прибыла новая буфетчица Марина. Мне она сразу не понравилась. Нет, с внешностью у ней было всё нормально – фигурка отличная и мордашка, да и в общении весьма неглупая особа. Но уж больно по-блядски она себя вела – флиртовала со всеми подряд и постоянно жаловалась, что мол всё так дорого, а зарплата у неё маленькая и денег ни на что не хватает.
Моих друзей это не смущало, и они за ней приударили…оба.