— С вашим стармехом проблемы — у него кукареканье в голове слышно, — со смехом рассказывал нам капитан, — А по нашим законам, если моряк находится в море больше 4 месяцев, то этому человеку нужно отдыхать. А вы уже больше полугода в рейсе. Обратитесь в компанию, чтобы ему срочно предоставили отдых. А то, его ни один суд не возьмет свидетелем в случае любого инцидента.
Капитан успокоил журналиста:
— Все нормально, не переживай. Мы уже нашли где у него в каюте кукарекает и устранили причину. Теперь у него в каюте нет проблем, и он ночами спит спокойно.
Но корреспондент не успокоился и перед подходом к Сиэтлу, застав меня вновь на мостике, спросил:
— У вас больше ничего не кукарекает в каюте?
— Да нет, мы нашли этот ящик, из которого неслось кукареканье, там был будильник.
Тогда корреспондент посмеялся и говорит:
— Да, это был один из морских анекдотов. Я, может быть, опишу его в своей хронике.
И вот, пока я гулял с Нельсоном, этот случай непроизвольно вспомнился мне. Но тут я уже говорю сам себе:
— Но чтобы медвежонок разговаривал со мной, и я это слышу — странно. Когда я вернулся к себе на «Кристину», никого, конечно, у трапа не было. Следов вечернего отдыха под тентом не наблюдалось. Матрос, филиппок, сидел где-то в каюте. Ужин я прогулял. Кразимир, наш повар, оставил мне кое-что покушать. Я залез в холодильник, сделал себе бутерброд и разогрел в микроволновке ужин. Поужинал и поднялся в каюту.
Посадил на иллюминатор Нельсона со словами:
— Ну, Нельсон, все. Теперь мы будем вместе с тобой путешествовать. Будем вместе работать. Теперь ты будешь моим товарищем. Постарайся всегда создавать мне хорошее настроение. Ты согласен? — Нельсон как будто вдруг моргнул глазами и кивнул головой:
— Да — согласен, — вот тут у меня, и в самом деле, непроизвольно мурашки пошли по спине и непроизвольно вырвалось:
— Вот это да!
Я снял комбинезон, принял душ и лёг в кровать. Наверное, это был один из тех редких случаев за последние почти пять месяцев, когда я ложился раздетым в постель.
Обычно я спал, не раздеваясь, на диванчике или в своём знаменитом кресле в ЦПУ.
Первый месяц на «Кристине» был для меня полным кошмаром. Комбинезон я вообще не снимал. Спал, где придётся. Комбинезоны я просто менял. Один на мне, другой стирается, а остальные сушатся. Как-то раз старпом Валерка заскочил в ЦПУ и, увидев меня, скорчившегося на стульчике за столом, предложил:
— Дед! А не сделать ли нам для тебя достойное лежбище, — я был не против его предложения.
— Но как это сделать? — я был немного озадачен его вопросом.
— Не переживай. Всё сделаем быстро, — Валеркин энтузиазм меня всегда поражал.