— Ну, Иван Михайлович, смотри, а вот это наш новый настоящий инженер, — и ткнул в сторону Малова коротким пальчиком.
Только много позже Малов понял, почему у него был такой короткий указательный палец. На нем просто не хватало первой фаланги. К тому времени он уже знал, что это «болезнь» многих механиков-паровиков. Как потом ему рассказывали бывалые механики-паровики о том, что на паровых машинах механики на ощупь пробовали степень нагрева подшипников работающих машин. Особенно это касалось крейцкопфных подшипников. Они находились в глубине машины. Так, чтобы узнать их температуру, приходилось вытягивать руку к вращающемуся шатуну и тыльной стороной пальцев проверять этот нагрев. Иной раз от таких «измерений» механики лишались пальцев, если не угадывали такт двигателя. Примерно такой же пальчик и был у Ивана Ивановича.
Иван Михайлович с любопытством глянул на Малова поверх очков:
— Да ты что? — потом оглядел Малова с ног до головы, встал, обошёл его кругом, а потом встал перед ним и прямо посмотрел в глаза.
От такого жёсткого взгляда у Малова даже не осталось ни малейшего сомнения, что перед ним стоит не маленький лысый дедушка, а настоящий капитан, узнавший тягости и невзгоды морской жизни, который прошёл Крым, Рим и медные трубы.
Но тут его словно подменили и он, как и Иван Иванович, погрозил Малову пальчиком:
— Ну, смотри, инженер, чтобы у тебя тут все нормально было. А то Кольку иной раз и котел опаливает, и насос он может загробить, потом у нас в туалетах воды не бывает. Ты смотри, инженер, тут за всеми делами. У нас пароход старый, но очень хороший. Мы его, — он поглядел в сторону Ивана Ивановича, — Очень любим.
Малову стало предельно ясно, что спуска ему за все его козы тут не будет, и будут тут спрашивать с него всё по полной программе. Поэтому и оставалось, что ответить:
— Да понял я. Всё понял.
Иван Михалыч дружелюбно улыбнулся на такие слова и потрепал Малова по плечу.
— Ну, вот и замечательно. Иди, работай, — и вышел из каюты.
Иван Иванович сразу подписал Коляну акт о пересдаче дел. Тот быстро собрался и побежал к третьему помощнику, выписал у него бумаги, и с первым же рейдовым катером, исчез с борта. Как и из оставшейся жизни Малова.
Малов остался один. Каюта была маленькая. В ней было не разгуляться. Она была предназначена только для отдыха, но никак не для других «заседаний». В ней была только кровать, установленная поперёк судна, под иллюминатором находился небольшой диванчик, на который могли бы сесть только два человека. Напротив кровати находился небольшой столик и над ним полка для инструкций. В ногах кровати, за занавеской прятался очень маленький умывальник, где можно было только сполоснуть руки. Под кроватью был встроен рундук, в который Малов и сложил свои небольшие пожитки.
Устав от событий сегодняшнего дня, Малов присел на диванчик и с любопытством осматривал свои новые «владения».
Тут в дверь неожиданно постучали, и в щель приоткрытой двери просунулась голова третьего помощника.
Он посмотрел с любопытством на Малова:
— Что осваиваешься? — а потом, увидев потухший взгляд собеседника, подбодрил его, — Не расстраивайся. Бывают пароходы и похуже. А тут смотри — у тебя в каюте есть даже умывальник. А то все остальные моются в общем умывальнике, а вот у механиков есть свои. Зато душ для всех общий. Пошли, я проведу тебя по судну, — неожиданно предложил он, — А то Колян, наверное, забыл это сделать?
Малов встал и пошел с третьим. Посмотрел душ, надстройку, поднялись на мостик, и уже оттуда можно было подробно рассмотреть два трюма с лебёдками и стрелами и всю палубу.
Понемногу становилось понятно, куда же занесла судьба Малова и что он должен будет делать.
Но он обнадежил себя: