Держи ухо востро! Морская подначка не спит!
Север, Полярная ночь, самое начало рабочего дня. Под дверью одного высокого военачальника скопилось несколько корабельных офицеров — собираются закрывать какие-то зачетные листы, у него лично, по грозному требованию адмирала. Как чаще всего и бывает — саму сдачу откладывали на потом, откладывали и вдруг — бабац! Уперлись — отступать дальше некуда! Кто и сегодня не справится — обещаны самые беспощадные санкции. Никого пока к нему не пускают. Тут же стоят два старших офицера, штабной и командир лодки, видимо — на инструктаж, вполголоса преговариваются.
Дверь, наконец, открывается, из кабинета, морщась, выходит капитан 2 ранга — рука — на перевязи, на лбу — ссадина и довольно свежий «фонарь под левым глазом. Слышится напутствие — Борис Александрович, удачи! Лечись, как следует! Слушай докторов, они у нас правильные и кое-что, действительно знают! Дней через пять вызову, если понадобишься! Ишь, попал в незаменимые! Дверь вновь закрывается. Офицеры недоуменно переглядываются. Подводник, уловив, настроения младших офицеров, похлопал «инвалида» по здоровому плечу: «Держись, Боря, все нормально будет!». Когда тот скрылся в коридоре, командир лодки заговорщицким тоном, полушепотом пояснил всем присутствующим: — Третий раз Борис не может зачеты сдать! Достал адмирала! Ну и вот… — многозначительно кивнул в сторону «раненого» офицера. Слышится команда: Товарищи офицеры! В эту минуту выходит крепкий контр-адмирал, спортивного вида, ростом 190 — не меньше, устало потягивается и говорит: — Здравствуйте, товарищи офицеры! И кто следующий? В рядах соискателей — замешательство. Заметив подводника — Здорово, Потапов! Давай ты сначала! Со своими бумагами, я тебя по- быстрому отпущу. Остальным взбодриться и молиться! У нас вот так! Привыкайте! …. На самом деле капитан 2 ранга попал в аварию, в их машину въехала гражданская «хлебовозка» из другого городка, не сумев вовремя затормозить на заледенелом спуске. Ну, а подводник никак не смог не разыграть младших офицеров …
Даже кусая себя за язык — против традиций не попрешь! Флотская подначка никогда не спит, только дремлет! Куда же без неё! Подначка заставляет тебя всегда быть в тонусе, что на морской службе уж никак не лишне!
А вот был еще случай!
Вечер опустился на берега быстрой реки. Рыбаки собрали свои снасти, убрали в багажники. С утра — домой, больше ста километров! … и начались разговоры, история и воспоминания… — Когда мы были на практике — начал рассказ Николай Иванович Бардин, в не таком уж далеком прошлом — командир РПК СН, а теперь — военпенс со стажем, как раз развернулись масштабные учения, и мы по тревоге вышли в море для участия в этой серьезной военной игре. И все для нас было впервые, и вновь!!! Дальше было все, что запланировано — отстрелялись удачно, на отлично. Командир облегченно вздохнул, сыграл пару «дежурных» тревог, остался доволен на уровне общего успеха. А потом ушел вместе с доктором в кают-компанию — играть в шахматы. У них был какой-то перманентный турнир, с трехзначным счетом.
И вдруг — у одного из мичманов, по должности — кока-инструктора, случился приступ аппендицита. Вроде бы рядовой случай — именно для этого корабельные врачи дежурят в госпиталях, проводят самостоятельные операции. И у них в послужном списке отмечали, сколько таких операций успешно проведено ими самостоятельно — вроде, как количество сбитых врагов на фюзеляже самолета-истребителя удачливого военного летчика. Я помню, в некоторых автономках доктор вырезал из внутренностей морского волка, а то — и у двух сразу, вспухший аппендикс — так, между двумя партиями в «кошу», перед большой чашкой кофе. Корабельный доктор Корбан был опытным врачом, и саму операцию выполнил блестяще — как учили. Удалил он воспаленный аппендикс, не дал пути осложнениям всяким. Но дальше все пошло не так… Мне трудно говорить о специальных деталях — ваши, доктор, нюансы мне — попросту неизвестны, но, в двух словах, как я тогда понял, все выглядело примерно так — местный наркоз на больного мичмана почти не действовал. Да и времени прошло — ого-го-го, может чего уже и забыл, так что — не обессудьте! Кок Лёня был соответствующей комплекции, его внутренние органы, были прикрыты пятисантиметровым слоем внутреннего жира. Со всех сторон. Выбор средств у медиков тогда был намного скромнее чем сейчас, а типовой общий наркоз, как понимаете, тогда на лодке запрещен по определению. Или ограничен — уж не знаю! Представьте, что в прочном корпусе вдруг разобьется банка с ним, или там — ампула, смотря — в какой таре, уж и не знаю. И вся лодка тогда — под наркозом?
— Ну, это вряд ли! — возразил бывалый знаток Рюмин.
— По нашим тогдашним понятиям здоровых двадцатилетних балбесов, этот мичман был ужасно старым — ему было целых тридцать шесть лет! Мне бы сейчас такую старость! — мечтательно прищурился капитан 1 ранга Николай Иванович. Он продолжал: — И был он не только коком-инструктором с комплекцией, соответствующей профессии, А еще плюс любителем выпить. Нет — даже профессионалом этого малопочтенного дела — это точнее! А куда денешься!
У нас вообще, а не только на флоте, даже умные люди хвастаются, что могут выпить на полбанки больше своего друга, а, уж — тем более — врага!
Поэтому, у мичмана на животе была солидная жировая прослойка, основательно пропитанная (по серьезным подозрениям доктора) спиртом и его компонентами. Вот щелкни зажигалкой, казалось, и загорится наш Леонид, как аварийная свеча!
— Ну, прямо уж так! — скептически покачал головой Рюмин.
— Да говорю же — я не знаю, за что купил — за то и продаю! — отмахнулся старый подводник, ворча и сбиваясь с нити рассказа.
— Доктор, помолчи — дай послушать, тем более — мы сами тоже ни хрена в этом не понимаем! — поддержал Николая Ивановича недовольный Егоркин: — сойдет и так, — а будет охота — потом разъяснишь и поправишь!!!
Майор из управления тыла, Андрей добавил — Ничто так не убивает красивый рассказ, как попытки придать ему стопроцентную достоверность в деталях!
— Значит, — продолжаю! — опять поморщился Бардин. Как командир до мозга костей, он не привык, чтобы его перебивали. Да уж, теперь на нахала не рявкнешь с высоты своего звания и служебного положения… Теперь поможет не авторитет власти, а только просто — авторитет.
— Короче, так или иначе, но завершить операцию доктор не мог, через несколько минут после укола, больной уже кричал, как резаный!
После выхода на связь с берегом, сначала было принято решение передать больного на один из крейсеров, ходивших, по плану учения, аккурат в этом районе. Там была оперативная бригада лучших врачей флота! Да и оборудование — на уровне! На всякий случай!
Но на Баренцево море налетел такой шторм, что тяжелый, в тринадцать тысяч тонн водоизмещения, наш атомный ракетный подводный крейсер заметно покачивало уже на пятидесяти метрах!
Как же валяло на горбатых валах просто классический крейсер, тяжелый надводный корабль, — можно было только гадать! При таком раскладе могли потерять и больного, и еще и тех, кто будет участвовать в этой передаче с корабля на корабль.