— Ничего, прорвемся! Вот только обещали нажаловаться на него «флотоводцы», аж начмеду флотилии, а то — и начальнику штаба. Ай, каждый день жалуются! Пусть сначала документы почитают! — ворчал врач.
Дело было в том, что приходили недавно лейтенант с бойцами и приводили «клиента». Лейтенант, свято веруя, что его командир подлодки — «Царь, Бог и воинский начальник!» безапелляционно заявил, мол, командир приказал вам госпитализировать этого бойца. Для очистки совести глянул на бойца, задал пару вопросов. Всё ясно — отец-командир решил использовать психиатрию в воспитательных целях — то есть необходимости нет.
Не стал он тогда проводить ликбез, малый выполнял приказ, поэтому разъяснять надо командиру, который от скромности, как говорится, не умрёт!
Разве только апломб задушит! Не худшее качество для командира, но как говаривал все тот же товарищ Гиппократ, «Все хорошо в меру».
Нажалуются, наверное — чуть что — звонят начальнику. А тот — не разбирается, прав или нет, а сразу «реагирует»! И считает — как правило — дополнительные знания — лишними. Своих хватает!
Вот как устроен мир — все вокруг жалуются на недостаток удачи, денег, связей… Вот хоть бы кто пожаловался на недостаток ума! — хмыкнул врач.
И тут, действительно, назойливо зазвонил телефон. Царев вздохнул и поднял трубку телефона гарнизонной АТС.
Будучи в статусе начальника психиатрического отделения ВМГ, он имел обыкновение представляться: "Директор Дурдома". Обычно народ пугался и пару минут молчал с той стороны "трубы", приходя в себя.
Друзья и коллеги были знакомы с этим приемчиком. Начальники — как правило — не звонили — ну, максимум начальник госпиталя, который пропускал такие шутки коллеги мимо ушей и разговор после шёл по существу. Вообще-то у врачей с юмором все в порядке, в любом ранге и звании. Как правило…
А тут… — звонок.
Нет, ну кто может трезвонить с утра, сюда, "на гарнизонные выселки"?
Только младшие офицеры со своим "Эльдробусом", что в переводе с военного сленга означает — личный состав, эль/эс, Л/С, что в разных документах и означает в сокращенной форме это выражение.
Царев осторожно поставил чашку с кофе на стол, да так, чтобы случайно не заляпать очередной документ и громко представляется: — Директор дурдома слушает!
С той стороны обычная тишина, а потом подозрительно знакомый голос, недоверчиво спросил: — А с кем это я разговариваю, собственно, а?
У "директора дурдома" быстро сложились два и два, и уже "по — военному" четко доложил — Начальник психиатрического отделения госпиталя подполковник Царёв, товарищ командующий! — Вот, ответ не мальчика, но мужа! А то я уже испугался, что ошибся номером! В следующий раз выясни — с кем говоришь, а потом шути! Заикой оставишь!
А теперь скажи…
Дальше пошли вопросы по делу, командующий флотилией готовился к выступлению, потребовались кое-какие специфические данные и ему было не до воспитания офицеров. А то " директор дурдома " мог бы и здорово нарваться. Командующий "зверем" не был, но и кротким нравом особенно не отличался, а к мнению подчиненных он относился с интересом, справедливо полагая, что именно для этого и существуют главные специалисты. Хорошо бы еще — и лучшие в своей области! И все-таки, вопросы по командиру лодки и его «приказу» на госпитализацию командующий вскользь, но задал. Игорь был готов, и пояснил правовой порядок этой ситуации, и о том, что кое-кто может нарваться на прокурора, если документы читать не будет, и махнет рукой на своего начмеда на лодке. — Все ясно! — ответил адмирал, готовьтесь на понедельник, на совещание, я там вам прилюдно еще задам кое-какие вопросы, чтобы ваши ответы хоть как-
Расширенный Военный Совет, который проводил командующий в ДОФе по вопросам дисциплины, заболеваний и профилактике суицидных происшествий. Такой случай как раз имел место у соседей. Подняв Царёва при всем честном народе, он задал врачу уточняющие вопросы, к которым Игорь был готов. И тут, в ответ на некоторый шумок в рядах, адмирал устроил красивый «раздолбон» всем «засветившимся» начальникам, он подвел итог: — Подполковник Царев! Ввиду серьезности обстановки, назначаю вас своим заместителем по психиатрической части и всем выполнять указания — в части касающейся!
Бегло глянув, украдкой, по рядам офицеров — нет ли офицеров-женщин, которые уже тогда появлялись в наших рядах — он выразил свое мнение в форме высочайшего повеления: — Царёв! Слушайте сюда внимательно: Если по кому-то из матросов, мичманов и даже офицеров будут сомнения по вашей части — немедленно, рысью, — в …., мн-даа, на завод — изготовитель! Увольнять, как там у вас положено через медкомиссию! Мне плевать. сколько у меня будет матросов — 10 тыс и 9999! А не то… Вооруженные Силы не воспитательное и не профилактическое учреждение! Они созданы для войны! Царева еще долго ехидные коллеги называли: «Товарищ замкомандующего!» А начмед флотилии, заслуженный врач РФ, полковник Садовников зашел как-то на отделение, Запросил себе чашку кофе, Царев знал места, где купить можно хорошие зерна, (без молока и сахара, говорил, поясняя, — так больше кофе в чашку влезает) почти серьезно сказал: — "Вот, дорогой Игорь, разве, служа у черта на рогах, на самой Новой Земле, отбиваясь резиновым невропатологическим молоточком от скучающих по улицам городка «умок» ты предполагал ли, что, когда-нибудь, ты получишь такую высокую должность? Даже у меня такой нет! Выходит, я теперь и тебе должен подчиняться?» шутил полковник. У Игоря, на стене, над окном висел классный рисунок, почти в 3 D, выполненная медицинская эмблема, та самая… Подарил как-то знакомый «минер» с подводной лодки. У того был явный дар. Садовников удивился: А, смотри Игорь — точно — «Тёща ест мороженное»! Моя тёща! Нет, точно — на мою тещу похожа, чистая Валентина
Аристарховна, не к ночи будь помянута, когда она в наши споры с женой влезает! И, улыбнувшись, с видимым удовольствием, глотнул, смакуя, приятный кофе.