Зов ааори

– Молодец! Долго доходило! Она – твой пропуск к хорошей жизни. И там, и здесь… А ты – её пропуск по жизни. Если бы ты оттолкнул её в сломанном мире – это был бы конец, Шрам… Без права на новые жизни, только муки и боль… А потом – ничто. Ничто – это страшный конец… Да и тот мир ты бы обрёк на смерть. Не успели бы мы больше ничего сделать. Но ты всё-таки дошёл… Не сказать, что идеально, но дошёл…

– А как это «идеально»? – удивился я. – Что я упустил?

– Выступив против восставших, ты допустил большую ошибку… – пояснил старик.

– Разве? Мне казалось, я поступил правильно…

– С точки зрения смертного, да. Но приди ты к ним – и смог бы перехватить управление восставшими. И удержал бы всех от войны. Ведь ты был легендой… А потом зазвучал бы Зов, и на этом пляже лежали бы сейчас тысячи человек.

– Мы ведь умерли?.. Я тоже умер, шагнув в Пролом? – спросил я.

– Тело умерло. Закрыло Пролом и запечатало его. Оно ведь только наполовину было из этого мира. И тела кавалей мертвы… Но вспомни, один здешний мальчик просил не делать его последним человеком в мире. И тебя перенесли сюда… А в награду, что ты не совсем дурак – дали кавалей и тех, кто был с тобой.

– А моего друга Гун-нора вы не могли бы перенести?

– Нет, ведь у него пары не было! – засмеялся Аон-аари. – Если бы была – перенесли бы и его, не сомневайся…

– Он умер…

– Он уже на пути к своему будущему, а вот тебе, Шрам, ещё предстоит доказать, что ты этого достоин, – ответил первый мудрец. – А плодить тут соперничество за женщин… Нет уж, уволь меня от этого!..

– А Гаран? Почему он не закрыл Пролом? – вспомнил я про своего последнего врага.

– Гаран… – Аон-аари тяжело вздохнул. – Самая большая надежда и самое большое разочарование… Гаран был очень талантлив. А ещё он помнил своё прошлое. Тогда ведь никто не следил, чтобы вы потеряли память. Но ему не хватило такта… Он настроил против себя местных и исключил какую бы то ни было возможность сохранить память будущим ааори. И всё-таки он дошёл до Пролома. Со своим помощником Пе-тором и сотней бойцов. И не шагнул…

– Шёпот мудрости? – понял я.

– Да, Шрам. Гаран поддался шёпоту мудрости и стал тем, кто направил изменение. Ему казалось, что это естественный ход вещей, а он – спаситель человечества. Хотя, на самом деле, Гаран его чуть не убил и там, и здесь. Но он и в самом деле придал изменению разум. Он сам этим разумом и стал, подарив тому миру почти три тысячи лет…

– Я только одного не пойму, – признался я. – Если мудрость – это просто жизненная сила, то почему она шептала? Ведь без Гарана, как ты сам сказал, она неразумна. Кто же шептал? Откуда эти голоса в голове?

– Вопрос в том, Шрам, что ты считаешь разумом! – засмеялся Аон-аари. – Если только способность говорить, то ты ошибаешься. Есть животные и птицы, которые умеют говорить, но при этом сами не понимают, что делают – просто повторяют. Жизнь из этого мира вырывалась из живых существ. Многие из этих существ были разумны. Многие обладали собственной волей при жизни. Отпечаток их сознаний лежал и на мудрости, которой они стали. Это их представления привели к тому, как выглядели изменённые твари. А ведь ты многих не видел – выжили только самые жизнеспособные. Иногда, когда мудрости в одном месте было очень много, появлялись Посланцы – образы людей из этого мира. Или образы ааори, лишившихся жизни в сломанном мире. Но это всё – только образы, Шрам.

– Образы… – повторил я, привыкая к новой мысли. – А почему Брагот говорил, что если мы проиграем стражам – наши души окажутся в плену?

– Это плохой вопрос, Шрам! – строго заметил Аон-аари. – Скажу лишь, что для ааори гибель во время Зова действительно была пленом не только жизненных сил, но и души. Я не стану подробно объяснять, почему так получилось. А если коротко, то во времена отчаяния в обоих мирах хватило тех, кто выбрал слепое поклонение. В этом мире многие посчитали происходящее гневом высших сил, утверждая, что происходящему не надо противиться. В сломанном мире вообще появился целый культ мудрости. Даже я добавил при жизни дров в этот костёр… Если тебе посылают испытание, то не для того, чтобы ты его принимал. Но отчаявшиеся не слышат доводов разума. Так или иначе, страдания и вера привлекли внимание таких сущностей, о которых не стоит лишний раз даже думать. И они пришли – и даже пытались вмешиваться в происходящее. Так и появились заблудшие души, ищущие пристанища… Ты одну такую видел в библиотеке сангари.

– Так что же с разумом у мудрости? Он был? Или нет?