Черный ход

– И вы еще спрашивали, как я вас опознала? Кто еще, кроме вас, мог поднять руку на мистера Редмана? Только вы понимали, кого пытаетесь убить – и ради чего.

– У мистера Редмана нет других врагов?

– Есть. Но иной враг явился бы с револьвером. Кстати, теперь есть вопрос и у меня. Когда я застала вас ночью здесь, у столба, на столе лежала винтовка. Вы хотели застрелить мистера Редмана? Почему вы передумали?

– Это не моя винтовка.

Китаянка смотрит в пол, ее голос почти не слышен. К счастью, мистер Ли переводит громко и четко, не пытаясь играть в дикого китаёзу:

– Это винтовка моего досточтимого отца. После переезда в Осмаку он четыре с половиной года был охотником на бизонов. Когда огромный бык искалечил его, мы с трудом уговорили моего отца бросить это занятие. Я всегда чищу его винтовку, это моя обязанность.

– Да, – соглашается Рут. – Я вас понимаю. Случалось, я тоже чистила оружие своего дяди. Хорошо, мы все живы, а наше оружие вычищено. Тут и встает главный вопрос: что же нам делать? Нам всем?

2

Джошуа Редман по прозвищу Малыш

Джошуа Редман обводит взглядом свою новую банду.

Китайская семья: старик, больная, бакалейщик. Женщина-стрелок. Безумный проповедник. Нет, сэр, я не забыл: еще неприкаянный дух, ваш покорный слуга. Отличная компания, сэр, каждый на миллион долларов.

Что, говорите, нам теперь делать? Грабить поезда? Дилижансы? Банки? Заколачивать досками черный ход?!

Хорошая мысль, сэр. Прибыльная.

Луна опустилась ниже, сделалась красной, словно за пределами города бушуют лесные пожары. Ее свет напоминает Джошу пожар, в котором сгорел поселок дяди Филипа и тети Мэри. Там, на границе дымящихся руин, один несчастный мальчишка встретил другого – притворщика в детской личине. Дальше они пошли вместе, на счастье одного и на беду другого.

Орел и решка. Удача и неудача.

«Я не испытываю к тебе чувств. Никаких чувств, добрых или злых. Я вообще не испытываю чувств в твоем понимании. Все мои чувства, необъяснимые для тебя, направлены на мне подобных. Много ли у тебя чувств к своим штанам? Башмакам? Да, ты для меня важнее башмаков. Но эта важность не делает тебя кем-то, заслуживающим моих чувств. Она делает тебя чем-то, а к чему-то я равнодушен.»

Тринадцать лет – прекрасный возраст, чтобы умереть. Двадцать семь – тоже неплохо. Девяносто восемь – еще лучше. Но все возрасты хороши, чтобы жить. Не сомневайтесь, сэр, это чистая правда.

3

Рут Шиммер по прозвищу Шеф

– Где Дэйв? И где ты шлялась всю эту ночь?!