Восстание

— А мне больше лимонник по душе.

— Маковый рулет и никаких альтернатив!

— А я просто хочу свалить отсюда поскорее. Можно уже влить в нее эту сыворотку и разочароваться? Меня там работа ждет, — Арси, как всегда, была настроена пессимистично.

Дети собрались перед боксом и с интересом наблюдали за каждым действом, происходящим внутри.

— Малик, приготовь золетил, — скомандовал я.

Мы втроем снова оперировали Лилит на задней стороне шеи, чтобы подчинить тело голове. Процесс избавления от паралича у зараженных происходит со скоростью чиха. Малик показал готовый шприц, уже вонзенный в вену Лилит.

— Прекрасно. Вводи медленно.

Малик нажал на поршень, а я в этот же момент убрал зажим со спинного мозга и залепил место разреза пластырем.

— Вот бы всех так лечить: вырезал аппендикс, налепил пластырь и отправил домой в следующую же секунду, — произнесла Тесса, наблюдавшая за нами, плотно прислонившись к прозрачной стене бокса.

— Или отрубил палец, послюнявил его немного и приклеил обратно, — мечтательно произнес Зелибоба, жующий сухари.

Малик присел перед головой Лилит и произнес:

— Она уснула.

— Ненадолго. Божена, вводи сыворотку, — приказал я.

Божена тут же нажала на поршень шприца, в буквальном смысле вливая все наши надежды и упования в Лилит.

Когда все процедуры были окончены, мы один за другим покинули бокс. Я вышел последним, проверил запорное устройство двери и прошагал к мониторам за столом, на которых чертились самые разные графики показателей жизнедеятельности Лилит.

Мне казалось, прошла целая вечность, пока мы ждали ее пробуждения. Но вот она открыла глаза, замотала головой из стороны в сторону, а потом резко спрыгнула со стола и приземлилась на четвереньках, как очнувшаяся от оглушения добыча, чуявшая хищника поблизости.

Лилит перемещалась на четырех конечностях вдоль стеклянной стены бокса, пристально разглядывая каждого из нас. О, вирус определенно оставил им хитрость и элементарную память, потому что она узнала меня — ее злого доктора. Лилит остановила свой взор и на Тесс, в которой чуяла гораздо больше чего-то знакомого, нежели в нас. Она продолжала порыкивать на нас, сипло дыша, скалиться своими мощными челюстями, водить языком в воздухе, ловя атомы притягательных ароматов.

— Что-нибудь происходит? — прошептала Хайдрун, хрустящая сухарями.

Ребята смотрели то на Лилит, то на меня, я же пытался распознать сознание Лилит в энцефалограмме, рисующей ритмы мозга. Где же ты? Ты ведь должна где-то обнаружиться! Я знаю, что ты там, вирус не может стереть сознание, как ластиком. Наши тела это нечто большее, чем просто набор хромосом, облаченных в биофутляр. За долгую жизнь исследователя меня так и не покинуло ощущение чего-то необъяснимого и паранормального в существовании человеческой расы на земле, ведь не зря природа наделила нас столь непримитивным разумом, давшим нам возможность задать самим себе вопрос: в чем мой смысл? Что-то продолжало заставлять меня верить в то, что мы нужны миру, что наша миссия значима, что мы избранные. И этот сакральный смысл не может быть облачен в оболочку, которую так легко украсть, зачастую наши тела не подчиняются законам биологии: люди чудом излечивались от раковых заболеваний, покойники оживали в морге, смертельные заболевания излечивались верой. Это говорит о том, что наше сознание связано с нашими телами гораздо теснее, чем просто мысль в мозгу.

Лилит носила на себе датчики считывания пульса, давления, температуры, а ее, как выразилась Тесса, «чудо-шапку» Фабио с Ульрихом снабдили радио-датчиками и избавили меня от целых мотков проводов.