Восстание

Тесса медленно обошла кушетку и села прямо перед чудовищем на корточки.

Внезапно Лилит присела на ноги, обозначая готовность атаковать Тесс, я быстро произнес:

— Главное, побори страх! Она не должна чувствовать, что ты боишься!

Томас тут же окинул меня сердитым взглядом. Наверное, он ненавидел меня. Наверное, думал, что это я сейчас должен был быть там в клетке с монстром. Наверное, он по-прежнему считал меня бездушным вивисектором, кроившим мозги людей и наблюдающим за их неизбежной смертью. Они все видели меня таким, но я ничего не мог поделать, потому что в условиях борьбы за выживание каждой человеческой особи, которых осталось, может, не больше сотен тысяч во всем мире, методы борьбы должны быть жестокими и циничными.

— Я всего лишь бобер, которому понравилась ветка возле тебя, — говорила Тесса, подкрадываясь к Лилит. — Я бобер, я всего лишь безобидный бобер, — Тесса смотрела в пол перед собой, чтобы не раздражать хищника прямым взглядом.

Лилит монотонно раскачивалась из стороны в сторону, выдавая раздраженность, прямо, как самый настоящий зверь в клетке. Она продолжала рычать и клацать зубами, ей совершенно не нравилось новое соседство с непонятным творением природы, пахнущим чем-то странным. Но в то же время Лилит продолжала находиться в ступоре, решая ту же логическую задачу, что и мы: атаковать или нет?

Наконец Тесса подкралась к скалящейся Лилит на расстояние вытянутой руки и села перед ней на корточки.

В этот момент сзади послышался глухой удар. Мы резко обернулись: Хайдрун упала в обморок, не справившись с нарастающим напряжением, и теперь валялась на поймавшем ее Зелибобе с кучей сухарей во рту.

— Это похлеще долбанного «Астрала» со старухой в черном! — прошептал он, оправдывая Хайдрун, которая не рассчитала свой порог ужаса.

Перчинка злостно шикнула на обоих, даже на валявшуюся в беспамятстве Хайдрун, и снова сосредоточилась на драматической сцене, как и все остальные, наплевавшие на бессознательную хиппи. То, что творилось сейчас в боксе, было гораздо важнее.

— Привет, — произнесла Тесс.

Она даже улыбнулась Лилит, и я попытался найти в ее лице хотя бы намек на узнавание мимики. Улыбаться способен только человек, это своего рода рефлекс, и Лилит должна его распознать. Но пока что она продолжала подозрительно оглядывать таинственного бобра, чуя в нем подвох.

Но вдруг она резко вытянулась на руках вперед прямо в лицо Тесс, словно попыталась откусить.

— Твою мать! — выругался Малик и схватился за ружье, готовый бежать в бокс.

— Я бобер, я всего лишь бобер… я… я… я тут ветки ищу для своей плотины…, — Тесса забубнила себе под нос какую-то чушь про бобра, пока Лилит обнюхивала ее и даже лизнула лоб.

Тесса пыталась унять страх, прибегнув к стандартному психологическому упражнению при борьбе с назревающим приступом паники: она надевала на себя личину другого объекта, имитируя эффект переноса и заставляя саму себя поверить в изобретенный факт, таким образом ее сознание насильно направлялось подальше от настоящей Тесс в сторону искусственно созданной Тесс, которая не боится зараженных, потому что она бобер, собирающий ветки в лесу. А вот почему она выбрала именно бобра — это уже другой вопрос, и скорее всего он из области психопатологии.

Мои же нервы были на пределе! Особенно глядя на то, как Лилит облизала Тесс и снова зарычала, мол, подлог! Я уже готов был схватить ружье, поднесенное Маликом, и броситься в бокс. Но одно продолжало сохранять мою веру в успешность контакта: мозговые ритмы Лилит сбавили интенсивность — она перестала бояться и ее ярость отступала, сторонясь, видимо, рождающегося где-то на задворках сознания любопытства. Интересно, оно исходит из зараженной Лилит или из человеческой? Зараженные не характеризуются пытливостью, их практически ничего не интересует, кроме запаха крови. Здесь же я наблюдал нечто неординарное, нехарактерное для вирусного организма.

Когда первый контакт состоялся и Лилит слегка успокоилась, не чуя в Тесс ни намека на агрессию, ни на страх, Тесса начала их знакомство с элементарного жеста.

— Тесса, — показала она на себя.

А потом перевела палец на Лилит.