Папа мотал головой, теребил рукава моей куртки и продолжал повторять.
— Злые пришельцы! Плохие пришельцы! Они заставляли меня есть пальцы! Не хочу! Не буду!
— Папа!
— Звезда, Хай Лин! Тебе нужна звезда!
— НЕТ НИКАКОЙ ЗВЕЗДЫ! — заорала я.
Впервые в жизни.
И тут поняла, что и сама я на грани.
И хотя у меня не было ни друзей, ни родственников в Бадгастайне, произошедшее сильно сбило меня с пути. С трудом верилось, что сыкота-Триггер мог сотворить подобное! Но на то ведь он и сыкота. От него ничего кроме подлости не дождешься.
Папа вдруг замолчал, нахмурился, а потом укорительно закачал головой.
— Моя Бай Хуа. Моя Хай Лин. Моя сильная Хай Лин.
Я вдруг заплакала и обняла отца.
— Прости, пап.
Нервы как натянутые струны, вот уже начали лопаться одна за другой и я кричу на собственного отца, которого лелею, как дитя.
Я больше не могла находится рядом с ним. Его шизофрения давила на меня похлеще смертей невинных людей. У меня уже не осталось сил терпеть его выходки. И в какой-то момент я подумала, что было бы лучше, если бы он остался в Бадгастайне.
Я замотала головой, прогоняя непрошенные эгоистичные мысли. Ну ты и сука! Как ты можешь говорить так о своем родном отце? Да потому что я устала постоянно печься о нем! Потому что своей жизнью хочу пожить! Потому что он больной и ему ничего не поможет!
Потому что он обуза.
Я зажмурилась и дала себе пощечину. Реальную.
Не смей так говорить, дрянь!
— Хай Лин, — крадучись позвал папа, словно слышал мои мысли.
Как бы он меня ни бесил сейчас, я разжала веки и взглянула на него.