Любовницы по наследству

Невдалеке за моей спиной раздался долгий требовательный звонок на урок. Я представил, с каким довольным выражением лица ученица одиннадцатого класса Вероника Батурина садится за парту. Она должна в этот момент сиять радостью, ведь у нее все отлично получилось в отношениях с близкими людьми, все образовалось, и на данный момент оставалась лишь одна проблема — удачно закончить школу.

Входя в знакомый мне подъезд, я снова посмотрел на часы. Они показывали три минуты девятого. Наверное, как раз сейчас полусонная взлохмаченная Елена Батурина в накинутом непременно на голое тело голубом китайском халате неторопливо подходит к газовой плите и неуклюже поджигает конфорку, периодически роняя зажигалку из расслабленной после сна ладони. Мне почему-то очень захотелось увидеть именно это зрелище, которое могло бы несколько улучшить мое настроение.

Лифт в подъезде завис где-то между верхними этажами, поэтому мне пришлось поневоле медленно зашагать по ступенькам…

Взрыв раздался в тот момент, когда я находился на марше между пятым и шестым. Сначала совершенно внезапно задребезжала шахта лифта, после чего сразу же через мгновение откуда-то из-за стены послышался громкий разрывающий барабанные перепонки удар. Я на секунду остановился, инстинктивно резко пригнулся и еле удержал равновесие, импульсивно дрогнув вместе со всем огромным панельным домом Наверняка, в это мгновение мою физиономию ужасно перекосил несдержанный испуг, а сердце в груди несколько раз перекрутилось вокруг собственной оси. Перед глазами все резко потемнело и поплыло в медленном вальсе.

Лишь только когда раздался громкий шум жильцов окружающих квартир, до меня понемногу начала доходить суть всего происходящего. Одна из дверей на лестничной площадке шестого этажа резко раскрылась, и из нее навстречу мне сразу же пулей вылетел толстый лысоватый мужичок в семейных трусах и длинной майке.

— Боже, что у них там случилось?! — перепуганным чуть ли не на смерть голосом прокричал он.

Стараясь не обращать внимания на нарастающий в ушах противный звон, я раньше него преодолел два оставшихся лестничных марша и забежал на седьмой этаж. Из дверей квартиры, находившейся напротив жилья Батуриных, испуганно выглядывала дрожащая старушка с выпадающими наружу из орбит глазами и стоящими почти вертикально седыми волосами. Ее губы лихорадочно тряслись в страхе, не в силах вымолвить хотя бы слово. С верхнего этажа сбегало еще несколько испуганных человек. Я не стал обращать на них никакого внимания, так как моим глазам открылось зрелище куда более интересное.

Двойная деревянная входная дверь квартиры Батуриных была грубо вырвана вместе с петлями и висела на каких-то чисто символических обломках штукатурки. Еще мгновение, и она должна была непременно небрежно свалиться прямо на лестничную площадку. Из образовавшегося узкого проема наружу из квартиры рвались огромные серые клубы дыма.

Ни на секунду не задумываясь, я набрал в легкие побольше воздуха и стремительно бросился внутрь. Человеку, никогда в этой квартире ранее не бывавшему, тяжеловато было бы сориентироваться в подобной едкой полупрозрачной обстановке. Видимость была практически нулевой, — дым беспощадно резал глаза, заставляя крупные слезы накатываться на щеки.

Добраться до кухни оказалось делом не таким уж простым. Почти все двери были сорваны с петель, обломки полок и табуретов валялись по всей площади коридора. Я о что-то неуклюже споткнулся, не удержал равновесия и больно ударился коленом об плинтус. Боль от ноги прокатилась резкой волной по всему телу. Правая рука уперлась во что-то ужасно горячее и тут же инстинктивно одернулась назад.

Мне с большим трудом удалось подняться снова на ноги и, еще сильнее прищурив глаза, медленно двинуться дальше.

На кухне, вопреки моим ожиданиям, оказалось значительно светлее, чем в мрачноватом полутемном коридоре. Дым отсюда успел уже немного рассеяться через вылетевшее на улицу вместе с рамой окно. Газовая плита оказалась развороченной полностью, — из сломанной колонки с неприятным шипением бил легкий фонтан газа, насыщено заполняя собой все пространство вокруг. На меня он пока не воздействовал, поскольку я предусмотрительно задержал дыхание.

Тело Елены лежало посреди кухни на полу в окружении сорванных со стен разбитых шкафов и осколков фарфоровой посуды. То, что от нее осталось, можно было назвать человеком только чисто условно. Вывернутые из разорванного живота внутренности, свернутая набок в неестественном положении почти полностью обгоревшая голова, переломанные в нескольких местах руки и ноги, — все это вызывало не только отвращение, но даже заставляло меня, — сравнительно стойкого мужественного человека, чуть ли не захлебываться собственной рвотой. Помочь ей уже не могли не то что мы с соседями, а даже все известнейшие светила отечественной и зарубежной медицины. Прогоревший во многих местах дорогой махровый халат на глазах превращался в обычный пепел.

Я постоял над трупом всего несколько мгновений. Воздух в легких был на исходе, поэтому немедленно требовалось отсюда уходить, да и газ, наполнявший квартиру, мог взорваться в любую секунду. Из всего увиденного можно было сделать лишь один интересующий меня вывод, — взрывное устройство было вмонтировано в газовую плиту, хотя именно в данный момент особой важности сей факт уже не имел.

Ноги сами понесли меня назад, туда, где от всего этого ужаса меня могла оградить широкая и надежная капитальная стена. Уже через пару секунд мое тело уверенно подхватили руки собравшихся на лестничной площадке людей.

— Ну что там? — заинтересованно спросил испуганный мужик с шестого этажа.

— Лучше не ходите, — немного переведя дыхание, произнес я, — и поскорее вызовите пожарников, скорую и милицию. Хотя… скорая, думаю, уже не понадобится.

— Уже вызвали, — уверенно сказал кто-то из толпы.

Люди начали лихорадочно метаться как в какой-то ужасной всеобщей агонии. Одни из них испуганно поразбежались по своим квартирам, другие остались на лестничной площадке, я же, воспользовавшись панической суматохой, не спеша начал спускаться вниз по лестнице.

Встреча с милицией совершенно не входила в мои планы. Пускай лучше другие объясняют, что именно здесь произошло, мне же лучше было поскорее уйти. А впрочем, я особо ни о чем и не думал, — в голове возникло какое-то глупое, совершенно непонятное опустошение, а тело покорно подчинялось только лишь одному инстинкту самосохранения.