Если можешь – прости

22
18
20
22
24
26
28
30

– А что, если его на самом деле заманить в ресторан?

– Но как? Зачем?

– К примеру, он приедет в ресторан, чтобы встретиться там с тобой.

– Так может, я на самом деле позвоню ему и скажу, что знаю, где находятся его дети? Он же меня знает, я же его соседка. Он спросит, откуда мне это известно, я тогда скажу, что видела собственными глазами, как Таня вывела детей из квартиры, как посадила в машину. Что я записала номер машины и готова его ему продать. Объясню, что я увольняюсь, потому что Миша исчез, наплету ему что-то про свое тяжелое материальное положение, назначу встречу в ресторане, и он, вот увидишь, приедет!

– Но когда он приедет в ресторан и не найдет тебя там…

– Неважно, его там увидят. А заходил он в кабинет Иванова или нет, мало кто будет знать, лишь личная охрана. Да и то, этих людей тоже нужно будет убрать… – голос Таи задрожал. – Виолетта, по-моему, мы сошли с ума. Если мы действительно собираемся убить Иванова, то сделать это нужно глубокой ночью, когда он остается в кабинете один. Охранникам он разрешает поспать, там есть специальное помещение для этого. Иванов сидит и пересчитывает выручку, планирует какие-то мероприятия, обзванивает своих должников, приглашает своих людей на игру… Словом, занимается своими делами, о которых никто не должен знать. В принципе, он ведет себя почти так же, как и Миша, разница лишь в том, что Миша, засиживаясь иногда до утра, придумывал репертуар наших музыкальных спектаклей, придумывал меню, ну и подсчитывал выручку, конечно… Кстати, он тоже обзванивал своих друзей, завсегдатаев ресторана, чтобы пригласить их на наш концерт. Знаешь, иногда мне кажется, что это было в какой-то другой жизни… Думаю, что в одну из таких вот тихих ночей к нему и заявился Иванов.

– Как мы проникнем в ресторан?

– У Миши есть ключ от черного хода, а сторож – преданный ему человек. Виолетта… Если ты прямо сейчас откажешься от этой затеи, я тебя пойму. Да и Миша, думаю, вздохнет с облегчением. Думаешь, чего он такой… смурной… Боится. Он мне так и сказал, что мы не сможем ничего, что нас там всех переубивают.

И тут во мне что-то всколыхнулось, как если бы вспенилась кровь моего отца-киллера, заявляя о себе дерзко, отчаянно. Я четко представила себе, как, войдя в кабинет Иванова, целюсь в него из пистолета. И такая сладкая и душная волна меня охватила, словно я хлопнула стакан коньяка. Думаю, на мгновенье дала о себе знать кровь моей матери, большой любительницы этого напитка.

– Я не боюсь, и я готова пойти сама и все устроить, – сказал кто-то внутри меня.

– Отчаянная ты девка, вот что я тебе скажу. И я – с тобой. Я не передумаю. Ты не смотри, что я внешне выгляжу такой спокойной. Просто мысленно я Иванова давно пристрелила, вот и все.

– Хорошо, я рада. Так что делать будем?

– Черт с ним, с Борисовым… С уликами и прочим… Главное – убить Иванова и вернуть ресторан. Все. А Борисову самому тошно будет, когда он поймет, что никогда больше не увидит своих детей.

– Но надо же сделать так, чтобы на нас никто не подумал, – осторожно заметила Таисия. – Мы же потому и вспомнили про Борисова.

– Звони ему и назначай встречу…

– Постой… Мы же еще не позвонили Лазареву!

– Уф… Совсем я что-то закружилась… – пробормотала я, хотя на самом деле о звонке Лазареву я помнила всегда, да только боялась, что, позвонив ему, я услышу либо длинные гудки, либо он скажет, что еще ничего не готово. – Тогда звони Лазареву.

Таисия сделала несколько глубоких вдохов, готовясь к серьезному разговору, и позвонила.

Разговор длился одну минуту.

– Виолетта, документы готовы, нам их сейчас привезут, – сказала ошарашенная услышанным Тая.