— Д-дальше — увидите.
Подполковник хлопнул ладонью по поверхности чудо-стола:
— Э, нет! Так дела не делаются, Шагалов! Вы хотите, чтобы я узнал о троих пропавших, чтобы взял под охрану этих двоих и при этом все это сохранялось бы в полной секретности. Нет, Шагалов. Так дела не делаются. Я ставлю под угрозу свою работу, себя, в конце концов. С одной стороны, у меня нет причин вам не доверять. А с другой — их целая куча.
— Или так, или я умываю р-руки. Я передал вам все, что знал, д-дальше вы и сами можете управлять данным делом.
Подполковник заскрипел сжатыми донельзя челюстями — Адриан Шагалов вил из него веревки, при этом точно знал, что подполковнику некуда отступать. Не зря же он уже здесь.
— У вас есть свои специалисты, — подлил масла в огонь Боярский, ухмыляясь прямо подполковнику в лицо.
— Черт бы вас всех побрал!
Подполковник поднялся и велел алдановцам:
— Встали и пошли за мной.
Скрамовцы дружно проводили их взглядами. Вполне вероятно, Лисовский был прав — их не за что было жалеть, эти люди занимались далеко не самым благородным делом. К тому же нашли не самый приятный способ попросить о помощи и что бы ни говорил подполковник, хакер хакеру не всегда друг и товарищ. Наш шеф взялся за это дело по каким-то своим причинам, но это совсем не значило, что он их пожалел или решил защитить от сотворенных ими глупостей. После их ухода события лично для меня приняли совсем неожиданный поворот — мало того, что Адриан Шагалов велел всем женщинам выйти из Куба, так еще и выяснилось, что в главном зале меня ждал Михаил Павлович, который сообщил, что получил приказ от нашего общего шефа — он должен немедленно меня отвезти домой на Малую Никитскую.
— Но почему?
— Он не объяснил, вы же понимаете, — развел руками дворецкий, — Наталья Олеговна. Собирайтесь, мы должны с вами уехать, как можно быстрее.
Я с тоской посмотрела на закрытые двери Куба, и была вынуждена послушаться, взять сумку, а затем отправиться к лифтам, далее вниз на парковку.
— У вас был тяжелый день, а перед этим ночь, — уже в автомобиле принялся успокаивать меня Расторгуев. — Вам не о чем волноваться, Наталья Олеговна. Адриан Ааронович всегда заботится о нас. Вспомните, как он настойчиво отправлял меня на реабилитацию после больницы. Даже оплатил санаторий, билеты. Но я отказался, как же я вас с ним могу бросить и уехать? Опять же, Борис Емельянович распоясается. Я не спорю, повар он от бога, вот только положиться на него в домашних делах нельзя. Творческий человек все содержит в хаосе. Представить страшно, что бы он успел натворить и до чего довести дом Адриана Аароновича.
Очень хотелось сказать, что я бы тоже с удовольствием осталась в офисе Скрама и никуда не уезжала. Единственное, что меня останавливало — это дневное происшествие. Я не знала, шеф отправил меня домой, потому что пожалел или потому, что ему было некомфортно в моем присутствии. Жутко хотелось об этом хоть с кем-нибудь поговорить, спросить совета.
— А… — словно услышав мои мысли, осторожно спросил Михаил Павлович, не забывая при этом управлять автомобилем, — Наталья Олеговна, раз уж мы с вами заговорили об этом. Я хотел поинтересоваться… Сегодня днем, вы так уверенно попросили всех выйти и точно знали, что нужно делать. Я так понимаю, подобное в вашем присутствии происходит не впервые?
— Не впервые.
На мое молчание дворецкий сказал все сам:
— Я заметил, Наталья Олеговна, что Адриан Ааронович доверяет вам больше, чем кому бы то ни было на моей памяти. Подобные приступы паники с ним и раньше случались, но при этом никто не смел оставаться рядом с ним. Он требовал полнейшего одиночества, причем на довольно длительное время. Ни его мать, Анна Валерьевна, ни брат, ни даже мы с Борисом Емельяновичем.
Он помолчал немного, пока мы проехали еще несколько перекрестков.